— Расскажешь о ней? И о себе? — еще раз попросила она.
— Расскажу… Вот только пойму, с какого момента начать! Наверное, с раннего детства…
Джип размеренно гудел, унося своих пассажиров прочь от большого города по свободной трассе. Однообразный пейзаж за окном был залит солнечным светом и казался ярким и радостным, и даже асфальт на дороге не был серым. Он был просто светлым!
Шрам не любил опаздывать, не любил приходить вторым. Пятым жизненным правилом Шрама было: «Не важно, вторым ты пробежал стометровку или третьим. Важно, что не первым!» Он всегда был первым. Просчитывал все шаги своих партнеров и противников и всегда был на шаг впереди. На полшага! На миллиметр! Но он приходил к финишу первым и только первым. А сейчас его не покидало чувство, что он отстает, отстает минимум на день, а то и на целые сутки. В Новосибирске он уже 12 часов, а результатов по-прежнему нет! Он по-прежнему не в силах просчитать Диму, понять его мотивы и заставить играть по своим правилам. Он даже найти его не может!
Проснулся он в 10 утра, не выспавшимся и злым. Злым на Диму, за то, что тот так его подставил, на Некрасова, за то, что тот посмел так и с ним разговаривать, и на себя, за то, что Некрасов, в сущности, был прав. Быть все время первым — плохая привычка. Вредная. Куда более опасная для здоровья, чем курение.
Приняв душ и одевшись, Шрам постучался в дверь крайновского номера. Стас уже не спал.
— Позавтракаем и выдвигаемся к Власову, — сказал Шрам вместо приветствия.
— Как скажешь, босс. Дима — у себя дома. Трое моих парней уже там, следят за домом. Машина — напротив подъезда, самого Диму видели в окно полчаса назад. Эта небритая харя проснулась и пьет кофе.
— Молодцы! — похвалил Шрам, и его губы тронула чуть заметная улыбка. Все-таки приятно знать, что даже в такие моменты, когда все летит в гребеня, что-то работает безупречно. Что есть люди, на которых ты можешь положиться, которые работают без пинка, которым даже не надо ставить задачу. Стас свое дело знал, это радовало.
— Пойдем завтракать! — сказал Шрам.
— А Некрасов?
— Пусть поспит, — нехотя ответил Шрам.
Крайнов понимающе хмыкнул, но ничего не сказал, видя, что босс не в духе. А боссу после ночного разговора ой как не хотелось видеть своего референта напротив себя. Это было субъективно, непрофессионально, но поделать с собой Шрам ничего не мог.
За завтраком в ресторане отеля разговор, естественно, зашел о дальнейших планах.
— У меня новости, — начал Стас.
— Хорошие, надеюсь?
— Да скорее никакие. Просто информация. С утра позвонил мой источник в ГИБДД, он «пробил» для меня Диму по базе. За последние два года у него 11 штрафов за превышение скорости. Большинство нарушений, точнее — семь из них, зафиксировано камерами. Мне выслали фотографии! Лицо там особо не разглядеть, я не берусь утверждать, что это наш Дима, а не тот, который сейчас у себя дома кофе пьет, но интересно другое. Все превышения скорости совершены на одной машине. На «Range Rover'e». Отсюда вывод?
— Что это его машина? То есть на «Ситроене» катается тот Дима, который Георгий Мартовский? Катается аккуратно, не привлекая внимания полиции, потому что у него никогда паспорта с собой нет. А на «Ровере» — тот Дима, который наш Дима? Которого нам и надо искать?
— В точку.
— В ГИБДД позвонил уже?
— Обижаешь! Всем выдана ориентировка на джип, про «Ситроен» забываем. Тем более что он смирно стоит на парковке на Гребенщикова.
— Отлично. Будем надеяться, они его где-нибудь выловят. Или он опять что-нибудь нарушит, раз он такой лихач.
— Сейчас позвонишь Диме? — сменил тему Стас, расправившись с салатом.
— Зачем? Мы же к нему скоро поедем?
— Да нет, не тому Диме. Нашему. Юра же вчера еще два номера нашел, вдруг хоть один из них ответит?
— Нет, подождем, — ответил Шрам, — сначала съездим к тому Власову, за которым твои бойцы сейчас следят. Не готов я пока еще звонить… Мне информации не хватает. Нет у меня пока ничего, чем я могу его зацепить. Надо понять, почему он меня послал, почему отказался работать, а уж потом звонить. А то наберу я ему сейчас, он ответит, и что? Что я ему скажу? Умолять начну? Скажу: «Димочка, милый, будь другом, возьми у меня бабло, пожалуйста!» Так что ли?
— Не заводись, Шрам, — примирительно поднял руки Стас, — я понимаю, ты на взводе, но все же… Ты прости меня за откровенность, конечно, но я тебя таким еще не видел. И могу сказать, что тебе такой образ не идет.
— Да, ты прав… — нехотя ответил Шрам. Признавать правоту подчиненного, пусть и такого приближенного подчиненного, как Крайнов, было неприятно. — Срываюсь я. Но, ты понимаешь, что на кону?
— Все, — лаконично ответил тот. — Кстати, Шрам, такой вопрос… У тебя план Б есть?
— План Б? На случай, если…
— Если с Димой мы так отношения и не наладим. Что ты будешь делать? Что мы будем делать?
— Бежать будем… — со вздохом признал Шрам. — Далеко, очень быстро и навсегда. Я действительно поставил на кон все.
— Отдашь Юре необходимые распоряжения?
— Отдам. Стас, не волнуйся, плана Б еще нет, но сегодня к вечеру будет. Время у нас есть, не меньше недели. Я всегда могу сказать Мэтту, что все под контролем, а сам тем временем сфинтить в такие дали, в каких меня ни одна разведка не достанет. И вас с Юрой спрятать. Ты знаешь, я про вас не забуду.
Шрам не врал, у него действительно в мыслях не было бросать своих подчиненных на произвол судьбы. Он понимал: в случае, если он не подтвердит согласие на исполнение заказа, когда ему позвонят из ГРУ и назовут дату, когда борт N1 должен громко и красиво упасть — за него возьмутся. Сразу и всерьез. Из важного партнера он сразу станет «тем, кто слишком много знает». И тогда его устранят, не смотря на все потенциальные выгоды сотрудничества с его империей. Умрет Шрам — на его место встанет кто-то другой. Растеряет часть империи, упустит часть каналов поставок и сбыта, но в целом бизнес будет продолжать работать по накатанной схеме, и значит и американцы все также будут при делах. В случае смерти Шрама им, конечно, придется наводить новые мосты, но эту цену они с радостью заплатят за то, что исчезнет человек, слишком сильно осведомленный об их планах.
По сути, знал Шрам не много. Знал, что ГРУ замыслило одним ловким ходом подмять под себя всю Россию, в последнее время слишком уж активную на мировой политической арене. Знал одного человека, связанного с этой операцией, и имел возможность выйти на тех, кто стоял над Фелпсом. Знал, кого Америка намеревалась возвести на российский трон после трагической гибели президента. Доказательств у него не было, но были знакомые во внешней разведке России, а значит, ему бы поверили и начали действовать, устраняя опасность. Устраняя, в том числе, и потенциального будущего президента, на возвышение которого Америка наверняка потратила столько денег, сколько Шрам за всю свою жизнь не заработал, даже принимая во внимание масштаб его деятельности.
Значит, что? Значит, его устранят, едва заподозрят в предательстве. А заподозрят сразу же, как только он откажется от заказа. Как это, сначала согласился, а потом отказался? Значит кто-то заплатил больше… Эту логику Шрам понимал прекрасно. Он и сам рассуждал так же, думая о Диме.
Если в ближайшие пару дней не удастся снова перетянуть Диму на свою сторону — надо бежать. И надо помочь бежать Крайнову и Некрасову. Во-первых, потому что Шрам своих не бросает. Во-вторых, потому что на новом месте они снова могли пригодиться, и обязательно пригодятся. Ну а в-третьих, попади они в руки к американцам — они могли сообщить что-то такое, что поможет ГРУ выйти на след самого Шрама. А стряхнуть ГРУ со следа — и так задача не простая, но посильная тому, у кого денег и власти достаточно для того, чтобы купить половину Москвы.
— Ладно, об этом думать будем потом. Пока что шанс есть. Дима никогда не отказывался от заказов и всегда любил деньги, — подвел итог Шрам, — так что будем искать!
— Будем! — согласился Крайнов, вплотную занимаясь заказанной говядиной по-строгановски.
Быстро позавтракав, они поднялись обратно на этаж, где у дверей номера Шрама столкнулись с Некрасовым.