И если чего то ей хочется, то это быть красивой, недоступной, чтоб те кто причиняли боль -восхищались, поклонялись и наконец-то узнали какого это хотеть любви и не получать ее.
Вывод:
Мы все взрослея, как Герда, как юная разбойница, однажды оказываемся перед выбором: Социум или я? Какие, чьи ценности для меня важнее. Смогу ли сохранить себя в том образе, что однажды придумала? Смогу ли трансформировать этот образ максимально экологично. Смогу ли уважать социум, но при этом уважать себя. Научусь ли отстраивать, а потом и отстаивать свои границы, или позволю всем вокруг превратить себя в кусок туалетной бумаги. Сейчас пишу это и понимаю, что кто-то скажет, что прожил всю жизнь, а так и не научился понимать себя, и уж тем более этот мир, а Вы такое пишете про подростка. У подростка есть прекрасный компас – его тело. И оно всегда подсказывает: правильно я поступаю или нет. Я тут скорее про второе хотела бы написать. Точнее про второй фактор. Это- ресурсность, можете назвать идентичность, можете видение себя. Как, каким видит себя ребенок в этом мире? Мама, какая я? Я красивая? Я умная? А меня будет этот мир любить, поддерживать, принимать? И ответ. Если даже ты меня не любила, то кто -же меня полюбит. И зачем я родилась. Мне страшно. Я не хочу жить… Но ты ведь живой, жить приходится
А если хватает сил, ребенок проходит этот период легко, почти легко, несмотря на гормональную вакханалию. Если же сил нет справиться с ситуацией, то уходит в тень, в конфликт с социумом. И остается там. Кто сказал, что я против тени? Кто сказал, что тень – это плохо. Тень -э то хорошо. Тень надо прожить. Плохо застрять в тени, жить просыпаясь снова и снова с ненавистью к этому миру и к себе! И тогда случается самое страшно, человек отказывается верить в любовь, в красоту, в радость, в счастье, он вообще запрещает себе что- либо чувствовать.
Каждый раз говоря о запрете чувствовать, вспоминаю одну из первых своих супервизий. Ассистировала на тренинге у очень известного тренера, кандидата психологических наук, была супервизором у его учеников. Огромный зал. Шесть человек клиентов, два психолога и супервизор, вдруг потребуется помощь. Все идет по плану. И вдруг очередной клиент и … полный ступор. Запрос есть, только вот клиент ничего не чувствует и нет никакой обратной связи. Чтоб было понятно. Пример, условный. Психолог спрашивает: «Вам влепили оплеуху, что Вы чувствуете?», ответ клиента: «Ничего». Общение в таком ключе продолжается минут 10, клиент смотрит на специалистов как идиотов, а те не знают, что делать. Вмешиваюсь.
–Извините за нескромный вопрос. А в постели Вы какой? Вас нужно погладить, за ушком почесать? Или наоборот. Вы из тех, кто может два часа отпахать…
Мужчина оживляется, хоть что- то понятное.
–Нет, я из тех, кто отпахать. Я даже с первой женой разошелся из-за этого, она говорила, что я не ласковый.
–Мамка в детстве била?
–Да, отец пил, по пьяне попал под машину. Меня воспитывали мамка и бабушка. Мамка все боялась, что я пойду по наклонной, вот и воспитывала, – мужик говорит об этом с улыбкой без обид, без претензий.
–Хворостиной? – спрашиваю я клиента, а потом разворачиваюсь к специалистам и говорю им, – в те времена нас всех так воспитывали.
–Не, – говорит мужчина, – солдатским ремнем, до синяков, до кровоподтеков, иной раз аж звездочки отпечатывались.
–Вот, он конфликт двух программ. С одной стороны: ребенок должен любить родителей, ведь только в том случае он привяжет их к себе и сможет выжить. А с другой стороны: как можно любить человека, который с редкостным изуверством тебя избивает. До синяков. До звездочек! И тогда ребенок принимает решение: « НЕ ЧУВСТВОВАТЬ!»
–Продолжайте, – говорю специалистам.
–Нет, давайте Вы.
Во время той сессии, мы много говорили о том, что мальчик уже вырос, что может сам за себя постоять. Что свои решения уже давно принимает сам. И пришли к решению снять запрет «не чувствовать». Если человек сам принял решение, то он может точно так же это решение отменить. А еще отменяли решения «Не радоваться», «не быть счастливым», «не жить».
Сегодня этих историй множество, как и разрушенных семей.
Иногда становится страшно за наших детей, за наших девочек, за наших принцесс и дрянных девчонок. Страшно не то, что дрянной девчонке кажется, что ее никто не любит. Страшно то, что она не позволяет себе принять ту любовь, что ей могут дать. Слишком часто ранили эту юную душу. Она разучилась любить и принимать любовь. Она сплошная кровавая рана, которую сама же и посыпает солью. И поверьте, зачастую легче терпеть постоянную боль – к ней привыкаешь, чем поверить, обрадоваться, и … опять на острые камни.