Подлинные документы находятся в Ростовском областном музее краеведения.
Директор музея (Подпись)
Печать музея.
* *
*
Глава 2, “Староста” из брошюры “Не забудем, не простим!” мною переписана в 1965 году из документов, присланных Дому пионеров города Сальск Ростовским областным музеем краеведения.
Автор брошюры по-видимому не обладал способностями литератора или по причине поспешности написал “Не забудем, не простим!” так, как умел, а редактору пришлось первый раз в жизни редактировать подготовленное к печати “издание”, поэтому тот фактический материал, каким располагали, они не смогли доходчиво преподнести читателю.
Ивана Петровича Якубу я знал с детства по той причине, что наша семья с 1911 по 1922 годы жила на квартире в усадьбе, принадлежавшей его отцу Петру Ивановичу Якубе - до революции волостному старшине (старосте) Воронцово-Николаевской волости. Отец с сыновьями не раз бывали у нас.
Их большая семья жила на западной окраине села у гребли [7] через реку Средний Егорлык на правом берегу. Якубы занимались хлебопашеством, при усадьбе имелся небольшой кирпичный завод. Хозяйство было богатое, “кулацкое”. После непродолжительного периода Советской власти с конца 1917 года, П.И.Якуба был волостным старшиной и при белых, начиная с лета 1918, по февраль 1920 года.
В начале первой мировой войны его сына Ивана призвали в царскую армию. Воевал он на Западном фронте. Отличился. Летом 1916 года возвратился домой без правого глаза, награжденный четырьмя Георгиевскими крестами: полный Георгиевский кавалер, единственный в нашем большом селе за всю первую мировую войну. Носил темные очки, ходил в мундире младшего унтер-офицера и с наградами.
В конце двадцатых годов бывший волостной старшина хозяйство разделил между сыновьями поровну. Из одного “кулацкого” хозяйства получилось пять слабых середняцких. Во время коллективизации в 1930 году все вступили в колхоз. Ивана Петровича Якубу избрали членом правления и заместителем председателя колхоза. На этом посту и застала его война с фашистской Германией в 1941 году.
После прочтения брошюры “Не забудем, не простим!” у меня появилось чувство глубокого уважения к этому человеку, восхищения и преклонения перед его мужеством и дерзкой отвагой! Я заинтересовался личностью и делами “старосты”. Хотелось поговорить с ним и выяснить неясное: главное - то, что толкнуло его добровольно пойти на службу к фашистским оккупантам, служить своему народу, своей Родине, бороться с ними в одиночку?
В мае 1965 года пришел к нему домой поговорить. Он жил в доме, где наша семья прожила с 1911 по 1922 годы. Разговор состоялся. Иван Петрович рассказал всё, как было.
Когда в 1942 году летом обстановка на Южном участке советско-германского фронта сложилась не в нашу пользу и стало ясно, что город Сальск оккупируют фашисты, партийные, советские органы и руководство колхозов стали готовиться к эвакуации в восточные районы страны. Тогда Якуба и обратился к председателю Воронцово-Николаевского сельсовета и высказал ему свое намерение не эвакуироваться, а остаться в селе и стать в нём немецким старостой. Мотивировал он это тем, что по его мнению немцы здесь долго не продержатся: наши их погонят. Значительная часть колхозного имущества останется на месте. Его начнут растаскивать по своим дворам наши граждане, поэтому кому-то надо присмотреть за тем, кто и что утащит, для того, чтобы после изгнания оккупантов его можно было собрать.
Такое решение одобрили колхозники - его друзья Кобзарь, Усатый, Шпак. Немцев он знал хорошо и не сомневался в том, что ему - сыну бывшего волостного старшины царской России - поверят. Председатель сельсовета выслушал и предложил эвакуироваться вместе со всем руководством колхоза, поскольку фашисты, если он останется дома, его повесят как колхозного активиста.
Вместе со всеми членами правления колхоза он выехал на восток, но отъехав километров на 20 от села, возвратился. В селе и в городе уже были немцы.
Город Сальск и село Воронцово-Николаевское разделены улицей, протянувшейся между ними с востока на запад. Для оккупантов это был обозначенный на военно-топографических картах один населенный пункт - город Сальск, поэтому в нём они создали одну гражданскую городскую власть.
Бургомистра оккупанты подобрали из местных жителей. Им стал гражданин Потатука - человек, известный в городе с начала 20-х годов, как артист-любовник купеческого театра, потом техник-строитель горисполкома, беспартийный. Откуда и почему он в конце гражданской войны переселился в Сальск, кто его рекомендовал германским властям в бургомистры, - неизвестно. Обе дочери бургомистра - молодые, красивые женщины, работали переводчицами в немецкой комендатуре.
Городскую “биржу труда” возглавил сын умершего накануне первой мировой войны жандарма железнодорожной станции Торговая (теперь город Сальск), бывший комсомолец ячейки РКСМ [8] школы II ступени имени Карла Маркса, член партии, преподаватель железнодорожной средней школы Рысаков Евгений.
В редакции местной фашистской газеты для населения активно и вдохновенно стал работать сын бывшего управляющего хлебными ссыпками хлеботорговца Парамонова в поселке при станции Торговая, бывший комсомолец той же ячейки РКСМ Ланговой Валентин.
В городскую полицию пошли служить те, кто ненавидел Советскую власть уже тогда, когда шла гражданская война, - в основном сыновья бывших сельских богатеев и нэпманов. Но среди полицаев были и сыновья некоторых потомственных рабочих города. Все эти люди добровольно, активно стали служить “новой власти”.
Через несколько дней после возвращения из “эвакуации” И.П.Якуба с тт. Кобзарем и Шпаком обратился к оккупационным властям города с заявлением о том, что до их прихода село Воронцово-Николаевское имело свой сельский совет, а теперь нет никакой власти. Просили по “поручению” граждан назначить в село старосту.
Оккупанты приветствовали такую инициативу самих жителей села, приказали собрать сход граждан. На том собрании в их присутствии Ивана Петровича Якубу избрали старостой села Воронцово-Николаевского. “Староста” подобрал себе аппарат и разместился с ним в здании бывшего сельсовета. Приступил к исполнению обязанностей.
И.П.Якуба, идя на такое дело, не ошибся в том, что ему поверят не только немцы, но поверят и односельчане: его отец безупречно служил царю, сам он отважно сражался «за веру, царя и Отечество» в первую мировую войну, а Советской власти якобы служил потому, что другого выхода не было: надо было приспосабливаться для того, чтобы выжить; теперь германская армия избавила от неё, и “новой власти” он послужит “верой и правдой”!
Уже в первые дни деятельности “староста” понял, что на этом посту ему придётся не столько смотреть, куда граждане “потянут” колхозное имущество, сколько предстоит послужить советским людям, Родине в условиях фашистской оккупации. Он отдавал себе отчет в том, что за это, если “не угодишь” немцам, - поплатишься головой, а угождая фашистам, - у односельчан заработаешь “славу” немецкого холуя, предателя Родины, презрение и ненависть.
Иван Петрович рассказывал:
“Наши здоровые люди с оружием в руках на фронтах Отечественной войны били фашистов, меня инвалида в действующую армию не взяли, поэтому решил помогать своим в немецком тылу. Для этого надо было стать “старостой”.
Писатель К.Гусев зря написал о том, что мною руководило желание «свести старые счеты с немцами за потерянный глаз». Без этого глаза я благополучно прожил с 1916 по 1942 год, мог жить и дальше: здоровье имелось. Надо быть дураком, чтобы ради мести за него одевать на шею самому себе петлю и каждый день ждать, когда тебя вздернут на виселицу!”- этими словами бывший “староста” закончил свой ответ на мой первый вопрос.
На второй вопрос об организации побега 42-х заключенных из концлагерей городов Сталино и Таганрога он ответил: “Таким делом я не занимался!” - и рассказал, как оно произошло.
Оккупационные власти города непосредственную связь со старостой села действительно держали через переводчика немца Генриха Курта, - гуляку и пьяницу, готового за водку, как говорится, продать душу черту.