Эстер пожала плечами.
— Но надо же как-то его называть.
Окинув взглядом убранство каюты, она признала, что Сильвия была права. За время, прожитое с мужем в роскоши, женщина настолько отвыкла от неудобств, что даже отсутствие большого зеркала превращалось в огромную проблему. А уж то, что предстало их глазам и вовсе вызывало недоуменное изумление. Эстер наткнулась взглядом на несколько чемоданов, как попало сваленных в углу. Судя по всему, Сильвия тоже обратила на это внимание, потому что проговорила:
— Вот болваны, не могли поставить как полагается. И горничной нет. Интересно, тут можно принять горячую ванну?
Миссис Планкетт усмехнулась:
— Сдается мне, что нам придется на время забыть о том, что на свете существуют горничные. Нужно разобрать вещи. Неизвестно, сколько мы здесь еще пробудем.
— Ужасно, — Сильвия скорчила гримасу, — уж за десять-то тысяч фунтов стерлингов я имею право на минимальные удобства. И я еще должна сама заниматься вещами! Ненавижу это место, — она полулегла на койку, свесив ноги вниз.
Эстер фыркнула:
— Ты ведь так не хотела ехать домой, Сили. Вот, твое желание и исполнилось.
Сильвия скривилась:
— Здесь ничем не лучше, чем дома.
— Давай займемся вещами. Разберем их, развесим, — предложила Эстер, — я понимаю, как это неприятно, но делать нам все равно нечего. Надо как-то выходить из ситуации. Я, например, не хочу ходить в мятом платье.
— Нужно отдать их этому типу, пусть займется, — съязвила девушка напоследок, но все же встала.
В допущение, что де ла Круа будет заниматься глажением их вещей, ей не верилось ни на йоту, так что Эстер, конечно, была права. Нужно было развесить одежду и разгладить складки, чтобы не выглядеть так, будто ее корова жевала. Но Сильвия не могла допустить, чтобы последнее слово осталось не за ней.
Некоторое время обе женщины сосредоточенно занимались делом. А потом Эстер расхохоталась на всю каюту, уткнувшись лицом в ворох одежды. Ее плечи тряслись.
— Боже мой, — простонала она сквозь смех.
Смешливая Сильвия засмеялась тоже, хотя не понимала, что именно так развеселило женщину. Через некоторое время она спросила:
— Что тебя так насмешило, Эстер?
— Я вспомнила… вспомнила, как ты писала письмо дядюшке, — простонала та, покатываясь от хохота, — ой, не могу! Ха-ха-ха! "Дорогой дядюшка", не пойдет, он не поверит, что это я". Ой, ха-ха-ха! Ты довела его до трясучки, моя милая. Если ты так ведешь себя и дома, то неудивительно, что твой дядя так редко там бывает.
— Можешь мне поверить, я не иду ни в какое сравнение с тетей Беллиндой, — внушительно заметила Сильвия, — она бы справилась с этой задачей куда быстрее меня. Так что, я немного приноровилась к ее манере вести разговор. Если не давать ей отпора, она тебя просто проглотит.
— Понятно, — Эстер вздохнула, приходя в себя после бурного веселья, — Господи, надеюсь, мы не задержимся здесь.
— Я тоже на это надеюсь, — кивнула девушка, продолжив раскладывать вещи, — боюсь, я не вынесу этой убогой обстановки слишком долго.
— Сили, что ты делаешь? Кто же кладет обувь вместе с нижним бельем? — всплеснула руками ее подруга по несчастью.
— А куда ее класть? — та пожала плечами.
Эстер подошла ближе и окинула взглядом место, где Сильвия пыталась расправиться со своими вещами. Она лишь головой качала, поняв с первого взгляда, что у нее было не слишком много опыта в таких делах.
— Ты что, никогда раньше этого не делала? — поинтересовалась она для проформы.
— А для чего тогда существуют горничные? — вопросом на вопрос отозвалась девушка.
— Ясно, — женщина принялась за разборку наваленного как попало добра.
Если ей не делать этого, вскоре Сильвия будет погребена под грудой своих вещей.
— Странно, что ты не взяла с собой горничную, — говорила она за работой.
— В школе не разрешают держать горничных, — пояснила та.
Эстер посмотрела на нее искоса и нерешительно проговорила:
— Могу я задать тебе нескромный вопрос?
— Какой? — тут же полюбопытствовала Сильвия.
— Ты можешь назвать размер своего годового дохода? Или это страшная тайна?
— Я не очень хорошо в этом разбираюсь, — пожала плечами девушка, — но точно знаю, что размер моего состояния превышает полмиллиона.
Эстер вытаращила глаза:
— Полмиллиона?! Ты не шутишь?
— Ну, может быть и больше. Я в последнее время не интересовалась делами.
— В эту сумму входит и недвижимость?
— Нет, чистыми, — спокойно пояснила Сильвия.
— С ума сойти. Теперь понятно желание твоих родственников не отпускать тебя от себя подольше.
— Им этого мало. Им подавай все и как можно скорее.
Пока миссис Планкетт разбирала вещи девушки, та с удобствами расположилась на стуле и продолжала болтать, словно так и надо.
— Нужно осмотреться. Вдруг представится возможность сбежать. Я вовсе не хочу дарить этому гадкому типу десять тысяч.
— Не думаю, что у нас что-нибудь получится. Мистер де ла Круа не похож на идиота.
— А по-моему, одно лицо, — ехидно отозвалась Сильвия.
— Перестань. Он симпатичный, ведь правда?
— Мне это все равно. Он негодяй. Какая разница, симпатичный он или нет?
— Большая. Я предпочла бы иметь дело с симпатичным негодяем, чем с уродом, — лукаво улыбнулась Эстер, — у меня есть опыт. К тому же, у некрасивых людей полно самых различных комплексов.
— А по мне, мерзавец и есть мерзавец, — упрямилась девушка, — тем более, что на виселице все равны.
Эстер рассмеялась.
— Ну что ты. Мне, например, вовсе не хочется отправлять его на виселицу. Он этого не заслужил.
— Тогда на каторжные работы.
— Маленькое, кровожадное создание, — фыркнула женщина, — полагаю, я смогу с ним договориться. Ведь до сих пор он ничего плохого не сделал.
— Как это, ничего? — возмущенно вытаращила глаза Сильвия, — он нас похитил!
— Это такой пустяк, — легкомысленно отмахнулась Эстер, — даже если он и попадет в лапы закона, ему не смогут предъявить никаких обвинений, если он заявит, что стал жертвой страсти.
— Вот как? Что, воспылал страстью сразу ко всем троим?
Эстер расхохоталась, упав на стул.
— Сили, ты редкостная язва, — заявила она сквозь смех.
— Мне все так говорят, — с важностью заключила девушка и встала, — ты закончила? Может, поднимемся на палубу? Надоело здесь сидеть.
Миссис Планкетт приподняла брови, но этим и ограничилась. Она уже поняла, что спорить и что-то доказывать Сильвии бесполезно. Она настолько уверена в непогрешимости собственных суждений, что будет упорствовать до Страшного суда. И дело не только в воспитании среди алчных родственников, с нетерпением ожидающих ее смерти, но и в какой-никакой наследственности. Все же, женщину поразил тот факт, что Сильвия заявила ей такое между тем, как она, между прочим, занимается ее вещами.
— Представляю, как вытянутся лица у моих дражайших родственничков, — злорадно произнесла Сильвия, — когда они узнают, что платить им все же придется. Они так берегут мои денежки в том случае, когда их нужно тратить на меня.
— Ты все же решила, что они заплатят?
— Я вспомнила о миссис Эллистон, — пояснила та, — она непременно примчится к тете и выложит ей все подробности. Той ничего не останется, как выполнять требования похитителя.
— Причешись, — велела ей Эстер, окинув ее критическим взглядом, — тебе это не помешает.
Сильвия взяла в руки гребень и, не глядя в зеркало, провела им по волосам.
— О Господи, — вздохнула женщина, — ты и этого не умеешь делать?
— Причесываться я могу, а укладывать волосы — нет. Зачем, ведь…
— … для этого есть горничная, — закончила за нее Эстер, — все ясно.
— Правильно, — подтвердила девушка.
— Ладно, давай сюда гребень. У меня не было такого тяжелого детства, как у тебя и я умею не только укладывать волосы, но и одеваться самостоятельно.
— Ты тоже язва, — хмыкнула Сильвия.