Пройдя железный, проржавевший мост с высокими перилами через небольшую речку и четыре разномастные деревянные избы, он увидел резной бревенчатый низенький дом с входной дверью, с воротами и высоким заборчиком из штакетника.
У двери висела кнопка электрического звонка, он несколько раз позвонил, минут через пять лязгнул засов и дверь открыла бабушка лет уже за семьдесят, с проницательными серыми усталыми глазами, с тростью в руках, в теплой и объемной серой кофте, в цветастом платке на голове и широкой до пола черной юбке, на ногах зеленые обрезанные резиновые сапоги.
- Мария Семеновна? Здравствуйте, возможно у вас комнату снять?
Мария Семеновна с минуту разглядывала его, потом сказала:
- Здравствуй, сынок. Если человек хороший, могу и сдать. Сам то видать сиделый, а? Звать то как тебя?
- Откуда вы узнали? Иваном меня зовут.
- Дак давно живу то, много таких как ты повидала. Ну если озорничать не будешь, по хозяйству поможешь иногда, платить вовремя, живи. Много с тебя не возьму, по цене обговорим. Документы есть какие?
- Из всех документов одна бумажка.
Он достал справку об освобождении, бабушка долго читала ее, шевеля синими старческими губами, рассматривала фотографию, потом вернув обратно сказала:
- Проходи, покажу где тебе жить.
Они прошли через небольшой двор, на котором гуляли куры с петухом, бродил грязный, толстый, лопухастый и веселый щенок непонятной породы, кинувшийся к нему для знакомства, обнюхавший его ноги и гавкнув для порядка, вошли в дом.
Чистые полы с круглыми половичками, большая белая печь, наружная закрученная проводка и фотографии в рамках на стенах, на окнах светлые занавески, на потолке висела лампа - вот и вся обстановка. У печки еще одна дверь, Мария Семеновна провела его в другую комнату.
Небольшая, квадратов восемь по площади, у окна стоял диван, покрытый узорчатым покрывалом с красно-черным рисунком, две подушки, тумбочка и столик с лампой.
- Ну как, остаешься? - спросила Мария Семеновна.
- Да, только мне надолго нужно.
- Поживи хотя бы с месяц, там видно будет.
Окончательно придя к месячной сумме и взяв деньги вперед, Мария Семеновна показала ему где что и он умывшись, упал на диван, проспав более 12 часов.
А вечером пришел местный священник, лет сорока пяти, высокий и лысый, с непроницаемым круглым лицом и синими глазами, крепко сбитый, с большими кулачищами, в черной рясе с большим крестом сверху, с длинной, ухоженной, густой рыжей бородой.
Он услышал его громкий, басовитый голос еще во дворе, когда возвращался из магазина. Войдя в дом, он увидел как священник, разговаривая с Марией Семеновной сидя за столом, обернулся к нему, посмотрев ему прямо в глаза, спокойным и насмешливым взглядом человека, знающего себе цену и ощущающего свою немалую физическую силу, что обычно бывает у людей, имеющих практические навыки боевые навыки по уничтожению себе подобных и знающих что в любой момент они смогут хладнокровно это сделать, несмотря на возможное сопротивление.
- Вот, батюшка, жилец мой, он самый и есть.
- Добрый день, Иван - сказал священник, оглушая его своим голосом.
- Добрый.
- Проходи, проходи, мы сейчас поговорим а потом батюшка с тобой пообщается - сказала Мария Семеновна.
Он прошел в комнату, переоделся, разложил покупки и минут через двадцать его позвал священник, бабушка ушла во двор.
- Садись, Иван. Надобно мне тебе несколько вопросов задать, если ты конечно, не против. Величают меня отец Михаил, здесь у нас в деревне есть церковь и небольшой монастырь мужской, на пятьдесят душ. Жителей в деревушке немного, почти двести человек, ферма молочная, где все в основном трудятся, да сельсовет, больше ничего и нет. Скажи-ка мне, веруешь ли ты?
- Да.
- Давно ли причащался и исповедовался?
- Не помню уж и когда, отец Михаил.
- Последний срок то сколько отбыл?
- 6 лет.
- А за что, могу узнать?
- Щипач я, всю жизнь этим живу.