Постепенно, отрываясь от толпы, в высокие двери клуба начали стекаться парни. В самом клубе двадцать человек расположились на креслах в зале кинотеатра, перед сценой сначала лейтенант произнес речь о предстоящей поездке, о правилах безопасности, проверил паспорта, сумки на наличие спиртного и колющих, режущих предметов. Потом выступил ветеран ВОВ с патриотическими словами и напутствиями, после чего прозвучала команда на выход, начинать посадку в автобус.
При выходе из клуба толпа взревела, постепенно начали окончательно прощаться, лейтенант с капитанами уводили и сажали в автобус. Он сел в автобус одним из первых, занял место сзади, у окна. Еще минут десять толпа перекрикивала друг друга, показывала знаками писать письма, стучала по окнам и по самому автобусу, девушки и женщины плакали.Наконец автобус тронулся, скрылся из виду клуб, исчезла из поле зрения следом небольшая площадь с людьми.
Ехали долго и молча, пять часов. Никто не разговаривал, только один почти всю дорогу невысокого роста, с черной короткой щеткой волос на голове, худой и узколобый, время от времени почему то все время вскакивая с места, оборачиваясь и обращаясь ко всем одновременно выкрикивал истерично и озлобленно фразы о том как он всем рога посшибает и если надо будет зубами вырвет кадык любому кто будет его пытаться продавить. Ему не отвечали и не ввязывались в разговор.
Наконец автобус остановился перед огромными серыми воротами, забегал лейтенант, который ехал в другой машине следом за ними, все поняли что это сборный пункт. Простояли еще минут тридцать, потом лейтенант приказал на выход, прошли КПП, дежурному сдал документы лейтенант, остановились построившись на плацу недалеко от ворот. Прошло еще минут сорок, пришел майор, оглядел почти каждого тяжелым взглядом сверху вниз, приказал идти за ним. Они пошли по плацу к красному кирпичному зданию в три этажа, поднялись на второй этаж, зашли в длинное прямоугольное помещение со сдвоенными железными двухэтажными нарами, покрытыми черным кожезаменителем.
Майор сдал вышедшему из подсобной комнаты молодому, под два метра роста ефрейтору документы, сказал что это ваш командир на ближайшее время. В казарме всех выстроили вдоль нар, приказали вывернуть все карманы, полностью достать все из сумки, выложить на пол. У троих нашли водку, еще у четверых ножи и лезвия для бритья, ефрейтор долго матерился, потом унес это все к себе в подсобку. Потом завели в помещение, объявленное столовой, с длинными лавками по обеим сторонам такого же стола. Они доели все что у них было с собой, оставили сумки в казарме и их всех погнали на медкомиссию. В небольшом здании на краю плаца, с широкими и пыльными красными дорожками внутри им приказали раздеться до гола и оставить вещи в одной из комнат, всё бегом, всех врачей очень быстро прошли.
Последний врач был хирург, который долго смотрел медкарту, потом спросил:
- А как тебя с язвой желудка то забрали, не пойму никак? Ты говорил что у тебя язва то или что?
Он пожал плечами, ответил:
- Так всем говорил, на призывной тоже сообщал, в ответ тишина, в итоге здесь.
Хирург взял в охапку документы, сказал подождать здесь в кабинете, потом по коридору долго еще слышался его голос, он о чем то неразборчиво спорил с врачами, потом пришел обратно в кабинет, сказал: - Все, поставишь за меня свечку в церкви, домой поедешь завтра. Только никому не говори об этом, кроме командиров, потому что сам понимаешь ... Жди в коридоре, я вынесу соответствующие документы.
Он ждал минут двадцать, пока хирург отдал ему бумаги, возвратился в казарму, пошел тем, кого назначили их командирами.
В небольшой комнате сидели трое - двое в гражданском и ефрейтор. На обшарпанном столе стояли две открытые бутылки водки и жаренные пирожки.