Инптуд с предельной вежливостью отвечал в том смысле, что все касающееся прославленного ученого не может не заинтересовать любую мыслящую, как бы сказать, особь… хоть бы и полицейскую… в смысле мозгвяной кооперации личностей. Да?.. Не каждый же день полицейским доводится вкушать наслаждение беседой с высоколобой элитой Империи. Сами понимаете, сурь профессор, все больше с отребьем всяческим приходится вкушаться. Так что общение с самим великим сурем Гитиком для него, Инптуда Персидского, скромного полицейского инспектора, есть именины сердца и сладостное умягчение печени. Ну, а во-вторых, не прояснит ли сурь профессор, каким образом этот кавардак конвертирований на борту был, так сказать, овеществлен при этом весьма прискорбном, как Вы выражаетесь, элоквировании под-, над- и всяческих разных… э-э… пространств?
– Я так и знал! Я так и думал! – в ужасе вздевая кверху руки, возопил профессор. – Я знал и чувствовал, что все это аукнется и станет мне боком! Когда этот придурок намылился с помощью верзилы и суперменистого волосатика, которые тоже, оказывается, капитаны, откуда только они свалились на наши головы… так вот, когда они с хулиганским аппаратиком на элоквацию, да еще через генератор случайных чисел, я так и заявил, что умываю руки. А управление? А предписания? Ужас, ужас! К миксеру, в который превратился корабль, я не имею ни малейшего…
– Никто и не думает ставить что-нибудь Вам в вину, уважаемый профессор, – замахал руками Инптуд. – Напротив того, по моему личному разумению Вы заслуживаете всяческих наград, причем уж никак не ниже уровнем, чем личная благодарность сэра Имперского координатора от проблем Пространства и Связи.
Профессор мгновенно воспрял духом, развалился в кресле и снова стал вальяжен, раздумчив, а беседа вдруг как-то стремительно и вполне себе неожиданно для него тут же подошла к концу. Впрочем, собеседники расстались вполне удовлетворенные друг другом.
3
Встреча с Чарли была обставлена совершенно ином стиле.
Из-за стола поднялся и пригласил присесть а-абсолютно свой парень, высокий, спортивный, не обремененный избытком интеллекта и даже не слишком отличающийся по возрасту… по крайней мере, на первый взгляд.
– Садись, приятель, – сказал он, – крохотная формальность, сущих пустяков. Пропустишь маленькую? Вполне приличное пойло. Чувствуй себя как в родной общаге, чувак… да?..
Чарли попрыгал в мягком кресле – настоящая кожа, а не какой-нибудь диарейный заменитель – и лихо опрокинул в свою огромную пасть содержимое придвинутого ему самого что ни на есть аристократического толстостенного граненого стакана из натурального зеленоватого почти прозрачного стекла. Ему очень хотелось вскочить и оббегать весь этот огромный рум, заглянуть во все шкафы и шкафчики, обсидеть чудовищных размеров роскошные сексодромы, диваны и кушетки, но полицай уже набулькал вторую порцию дринка.
– Будем! – сказал он, вздергивая стакан ко рту и… тут же набулькал по третьей. – Вот что, кореш, обчихай-ка ты мне один квесчен. Твой старпер мне тут совсем мозги запудрил. Проквасил, можно сказать, каким-то элоквированием конвертонов. Как это все понимать, если по человечески?
Чарли так заржал, что чуть не поперхнулся дринком.
– Дались старому козлу эти самые элоквации! Тут все просто, как чих, на самом деле. Конвертирование означает перевод в другую форму, кардинальное изменение, просек?.. Нет?.. Ну, вот есть, к примеру, пространство. Так оно может существовать в разных формах. В той форме, в которой мы живем, все измеряется действительными числами, правильно? Но ты, может, помнишь еще со школы, что есть числа мнимые? Так вот, для мнимых чисел тоже есть свое пространство, которое для нас как бы вообще не существует. И если конвертировать, то есть перевести наше пространство в то… что такое мнимые числа?.. ага…
Чарли полез пятерней в волосы на лбу, а вот кореш, напротив того, прекратил копаться ногтями в своем затылке, пробормотал, что без бутылки тут не разберешься, и крикнул кому-то в раскрытую внутреннюю дверь: Килла, крошка, где ты там, я же сказал, что одной бутылки нам с Чарли будет мало! Чарли поднял глаза и… замер с поднесенным к губам стаканом.
Секретарша.
Да-а-а-а!
Стервочка была сущий отпад и нервная потрясуха.
Сногсшибательной внешности шоколадная телка с формами противоестественной сексапильности. Водружая на стол еще одну бутылку, она едва не вывалила перед ним из разреза легкомысленной блузочки все свое невероятное богатство, не стесненное, надо сказать, никакими лифчиками.