Тут ведь какое дело, мужики? С Ванькой мы друзья, ближайшие друзья, как говорится, водкой не разольешь. И работаем вместе, и отдыхаем тоже вместе… по возможности. И, тем не менее, отдыхальные запросы у нас а-абсолютно разные. Я ведь как? Поплескаться в море?.. – пожалуйста! Полазить под водой по всяким гротам и подводным пещерам, акул за хвосты подергать?.. – с радостью и плежей! Прошвырнуться на пленэре в приятном обществе с прицелом отдохнуть на соответствующем лоне?.. – со всем нашим удовольствием, дуся! Но главное, что мне на отдыхе требуется, в чем я даже просто-напросто нуждаюсь, это паб. Это хорошая, обстоятельная выпивка в приличной мужской компании за обстоятельной же беседой длиною не менее чем в пару бутылок коньяка и пару трубок по три грамма табака каждая… на нос, – уточнил он, на минутку задумавшись. – Вам всем, наверное, доводилось слышать, что я, якобы, забияка и, вообще, бузотер? Так вот, это гнусная клевета надутых и чванливых снобов, которых – воленс-ноленс или, как изрекают наши вахлаки, воленс-неволенс – приходится ставить на место, когда уж очень начинают выежовываться. Да. Что же касается Азерского, то его отдыхальные потребности концентрируются в несколько иной сфере. Нет-нет, джентльмены, ничего такого, Ванька насчет выпить очень даже не дурак. Мне приходилось видеть, как он за один присест высасывал столько, что у любого другого, хоть бы и у вон той улыбчивой рыжей морды, ноги принялись выписывать кренделя. А он, заметьте, был после всего чист, как стеклышко, и ни в одном глазу. Кремень. Споить эту оглоблю до сих пор не удавалось никому, хотя многие пытались на свою голову. Но есть у него один существенный недостаток и даже, я бы сказал, изъян. Очень, ну, о-очень любит он девочек… Какой же это недостаток, скажете вы? Кто ж их не любит, скажете вы? Это не изъян, а достоинство, скажете вы? А я вам отвечу – все дело в масштабах явления. В плепорциях. Нет девочек – это трагедия. Мало девочек – это беда. Много девочек – это счастье, мужики! Но столько девочек, сколько бывает у Ваньки Азерского – это, знаете ли, уже перебор. И от Крайенги я исключения, увы, не ждал.
Нет, безусловно, здесь имеется галактических размеров смягчающее обстоятельство… от которого, однако же, не легче. Кто Ивана видел, тому объяснять не надо, а тем, кто не видел, объясняю. Представьте себе громилу чуть ли не на голову выше даже меня, стройного, ловкого, стремительного. Ни капли лишнего жира. Фигура и морда лица – мечта невинной школьницы… Что значит, почему это школьницы, тем более, невинной? Ну, ты, приятель, даешь. Да потому, дорогой мой, что зрелую женщину, к тому же ежели которая с понятием, в мужском естестве в первую очередь интересует отнюдь не рожа и не фигура… нет-нет, они тоже важны, кто спорит, но, уж, конечно, не в первую очередь. Далеко не в первую. Однако и этим, которые с опытом, с первого же взгляда на Ивана становится ясно, что их интересы, а тем паче, чаяния со всякими там мечтательствами будут соблюдены в процессе тесного общения в лучшем виде. Же-лез-но. Так что, где бы он ни появился, глазом моргнуть не успеешь, как все окружающие бабы или уже висят у него на шее, или стараются поудобнее пристроиться поблизости, дабы при появлении вакансии сразу же на оной шее и повиснуть. И вот представьте себе, что мужик, при одном появлении которого самому Аполлону остается только нервно покуривать в сторонке, как камень в болото угодит в общество, битком набитое скучающими красотками с жаждущими глазами, у которых вся натура свербит.
Окружающая Паба публика принялась закатывать глаза, хихикать, причмокивать и завистливо хлюпать слюной. Паб пропустил очередной стаканчик и продолжал.
– Надо сознаться, джентльмены, вина кругом моя, контроль за ситуацией я не удержал. А должен был, каюсь. Сначала все шло по накатанной. Прекрасная погода, веселые девочки, ласковое море. А уж выпивка – благо денег навалом, перелет-то бесплатный! – выпивка вообще отпад. Вот я и расслабился. Упустил момент, когда еще можно было вмешаться и утащить его куда подальше: нырять, дельтопланить, по горам лазить, в конце концов. Но когда я спохватился, предпринимать что-либо было уже поздно.
Да и девочка, что на этот раз, всех распихавши, пристроилась к Ванькиной шее, это было нечто. Мягкая, нежная. Домашняя, я бы сказал, лапуся, которую хочется бесконечно носить на руках и целовать в голое пузико… это с одной стороны. Безбашенная серфингистка, прекрасная пловчиха, теннисистка и наездница – с другой. А уж умница – любой пэтэушный синий чулок отдыхает. И вся эта роскошь в одном-разъедином совершеннейших форм флаконе. Каково? Но у этой медали имелась и оборотная сторона.