– Ну, конечно, ну, естественно, ну, разумеется, я – первый! – бормотал он раздраженно и сварливо. – Самой нету, второго яйцеголового придурка тоже нету, нету Пепси-подонка, а я сиди тут и дожидайся их, сволочей… Эй, ты, студент прохладной жизни, развязать тебя, или хочешь тут пока попрохлаждаться в углу на брюхе и рылом в пол?
Садди повернулся, да так и застыл на месте с открытым ртом, не в силах осознать представившуюся его глазам совершенно возмутительную картину. Пленник вовсе не валялся на полу связанным. Он стоял! Он стоял в великолепной боевой стойке, и рожа его была пусть и бледной, даже зеленой, но весьма и весьма решительной.
– Не понял… – озадаченно пробормотал Фантер, и в то же мгновенье Чарли с отчаянным воплем метнулся вперед и нанес первый в своей жизни профессиональный удар. Сцепленными руками. Слева. С разворота. В нижние ребра.
Бандит отлетел к окну, но не упал, а остался в вертикальном положении в крайне несуразной и нелепой позе. Голова со съехавшим на лицо капюшоном плаща свесилась на грудь, ноги подогнулись и весь он был обмякший, даже какой-то тряпичный. Вроде бы. И однако же он стоял. Стоял! Чарли подпрыгнул к нему и снова ударил, на этот раз справа… слева… снова справа, но сваливаться на пол бандит не желал. И в этот момент сзади раздался холодный женский голос.
– Ну, хватит уже. Он не упадет. Не видишь, он зацепился плащом за оконную ручку?
Чарли похолодел и медленно повернулся.
3
– Ну, и чего это ты тут разлегся? Или думаешь, что я тебя стану поднимать? Так я не стану. Сам вставай.
Давешняя полицейская шоколадная шлюшка улыбалась во весь свой большой негритянский рот, смотрела весело, держась, впрочем, от него на вполне приличном, благоразумном расстоянии. Глядела она с легкой ленцой, с сексуальной до наглости улыбочкой, и вдруг потянулась длинно, выворачиваясь изо всех своих суставов и суставчиков. Прям-таки будто предлагала как бы всю себя целиком, шоколадку сладкую, обтискать евонными мужскими лапами. А уж хороша была – спасу нет какая курвочка. Будто бы это вовсе не она только что со страшной силой въехала ему ногой в рожу, да так, что чуть зубы не вышибла и не своротила набок лицо.
– А ты ничего себе. Вполне. Обучаешься быстро. Тебя бы ко мне в муштру, глядишь, за пару-тройку месяцев получился бы очень даже приличный коммандос. Не экстра, конечно, но вполне, вполне приличный. Да и мужика я из тебя, пожалуй, взялась бы сделать. А то черт те что, пэтэушник хренов, ни тебе мужика пришить, ни девку примять усердно и с толком изнутри и снаружи. Это же надо было додуматься – в такое местечко нежное влажное, которое губами-то приголубить счастье должно быть для тебя, кретина, и напихать вдруг мерзких козявок? Нет бы цветки девушкам приносить, горги… герорги… как их там… герани разные и все такое! Ножки сверху донизу обслюнявить собственной мордой, пальцы на них перецеловать, ласковые нежные шептать слова. Бабы через уши беременеют, придурок! Это тебе мой второй бесплатный урок. Кончай валяться. Вставай, вставай, подымайся.
Чарли ворочался на полу, жадно ловя ртом воздух в тщетных попытках восстановить дыхание. Руки-ноги у него дрожали, тело было ватное, подчиняться приказам оно категорически отказывалось.
– Кидаться на меня больше не будешь? – добродушно осведомилась шоколадка и хихикнула. – А то тащи тебя потом на закорках по лестницам с переходами, корячься. Удовольствие ниже среднего. Ты тяжелый.
Да, – самокритично подумал Чарли, с трудом утверждаясь на подгибающихся ногах, – налетать на профессионала с одним единственным освоенным ударом, да еще при отсутствии внезапности, было сплошным беспочвенным волюнтаризмом и полной безнадегой. Уж если она через машины на полном ходу перепрыгивает…
– Чего вам всем от меня надо, паразиты? – взвыл он, как только оказался способен ворочать собственным языком. – Самой-то тебе часто цветков таскали?.. или пальцы на ногах слюнявили, не успевши носки с них стащить потные и вонючие? То-то ты их в чужие рты так и норовишь засунуть, ботинок не снимая. Шла бы ты сама, красуля, к своей порнайной матушке в учебу. Глядишь, и обучилась бы чему путному. Мужикам подмахивать, к примеру, а не стучать ногами по чужим организмам. Учительша хренова.
– А с чего ты решил, что я не умею? – веселилась шоколадка. – Было бы желание или, на худой конец, приказ. А у меня, видишь ли, приказ совсем другой – вовсе не услаждать тебя своими бюстами, а доставить инспектору Инптуду Персидскому с целой – по возможности – мордой и в добром здравии. Говорю же, тащить тебя на закорках мне совсем не хочется, да и лупить жалко. Вон ты какой пусик хорошенький, что ж тебе с битым рылом ходить. Может, не надо мне тебя пинками погонять? Может, своими ногами пойдешь?