– Но я этого не могу… я не знаю… очередность кораблей утверждается в канцелярии Императора… – в ужасе бормотал успешник.
– Похоже, ты все-таки не понял, – с сожалением покачал головой бандит, – разъясняю… – и стал медленно поднимать руку.
– Нет! Нет! – завизжал тот истошным голосом. – Я понял! Я сейчас! Одну минутку!
Он плюхнулся на стул перед компьютером и суматошно забегал пальцами по клавиатуре.
– Вот. Держите. Этот корабль велено пропустить в подпространственный тоннель по первому же слову капитана, и в столице он, ясный пень, не задержится. Здесь Ваши проездные документы… Бланк регистрации… Копия страховки… Но как Вы попадете на борт? К этому шипу не ходят портовые челноки.
– И как же я попаду на борт? – вкрадчиво спросил головорез. – Я-то, как раз, представления об этом не имею. А ты?.. Лучше бы тебе, конечно, иметь… Вот и чудненько, вот сейчас ты мне все это и разобъяснишь. Пой, ласточка, пой, пока дядя не рассердился.
– Ага… ага… – бормотал сотрудник, проявляя чудеса расторопной сообразительности, – сейчас я для Вас, как для ВИП-персоны, от имени управления перевозок зарезервирую подпространственный ВИП-шаттл, членовозку зарезервирую, место на обычном шаттле… там контроль… а проверять документы в членовозку никто не будет и даже билетов не потребует. Вот. Держите документы. Шаттл АСУ – 012. Резерв столичного космопорта. Причал АЮ-580 Би.
–Вот, и хорошо, – мило улыбнулся головорез. – Вот, и прекрасно. Ты, кстати, получше замети следы, чтобы ни одна зараза ничего не просекла и начальству не капнула. Я-то, конечно, для выпустить тебе кишки буду далеко, а вот оно, твое начальство, близко. Как думаешь, ему понравится такая твоя малохудожественная самодеятельность? Начальство завсегда ждет, что окружающая мелкотравчатость с восторженным визгом жизни свои положит, так сказать, на алтарь… и все такое. И оно, в случае чего, будет неприятно удивлено. Понял, сучара позорная? И попробуй только начальственные ожидания обмануть. Ну, как? Ты про меня уже забыл?
– Нет-нет, я вовсе про Вас не забыл, – завопил очень успешный сотрудник, судорожно прижимая лапки к груди. – Я Вас просто никогда в глаза не видел… Мы оба Вас никогда не видели, – торопливо добавил он, покосившись на охранника, бессмысленно таращившегося из угла предбанника. – Счастливого пути…счастливого пути… счастливого пути и ба-альшого личного счастья на Крайенге и везде-везде!
4
Плащ сидел отвратительно, что раздражало. Невероятно раздражало. Пожалуй, не меньше, чем его умопомрачительная цеплючесть. Он цеплялся постоянно, всюду и за что придется. В конце концов, из чистого интереса Джейн прошла рядом с а-абсолютно гладкой и недавно – не более пяти лет назад – покрашенной стенкой. Так вот, чертов плащ и тут умудрился зацепиться… за что?.. а черт его знает, но умудрился ведь, да еще как! Еле отцепилась.
Первый же человек, на которого она наткнулась в темных коридорах вестибюля, в которых блуждала в тщетных поисках кого-нибудь одетого, был бомж, одежда на котором имелась… пусть и грязная, но все-таки. Бомж был в дупель пьян, но сумел-таки от нее сбежать исключительно потому, что она, преследуя беглеца, умудрилась два раза подряд зацепиться хрен знает за что, поскольку рядом не случилось даже этой самой абсолютно гладкой стенки.
Небоскреб будто бы вымер. Джейн, цепляясь плащом за что придется, напрасно шлялась по бесчисленным переходам, мосткам и мостикам, но все они были совершенно пусты. Иногда впереди слышались голоса и мелькали блики света. Джейн бросалась туда. Однако когда прибегала на место, там было уже пусто, как в только что обворованной квартире.
Практически отчаявшись встретить в темных коридорах хоть кого-нибудь одетого, она вдруг на мостике, ведущем к скоростному лифту, чуть ли не носом к носу столкнулась с некими двумя жутко самонадеянными и нахальными старухами, которые, судя по пистолету, коим низенькая небрежно помавала в воздухе, явились сюда отнюдь не для чаепития с подругами или философских бесед с профессорами ПТУ насчет смысла жизни. Вот тут-то и выяснилось, что плащ, как оказалось, обладал некими скрытыми телепатическими способностями в своей неодушевленной предметной сфере. При всей неодушевленности он оказался способным влиять на другие предметы экипировки именно в этом, так сказать, нелицеприятном цеплючем направлении. По крайней мере, на каблуки ее собственных сапог.