Раздался звук.
Громкий.
Очень громкий.
И очень же характерный…. Ну, очень.
Кают-компания шипа наполнилась омерзительной, противной, въедливой вонью.
А все люди, в ней находившиеся: Джейн, капитан, профессор Гитик, Пепси и гоблины – все-все оказались с ног до головы угвазданы жидким поросячьим дерьмом.
4
Если говорить о его собственных приключениях, Чарлей с самого начала решительно настроился взять их под контроль. От мужского шовинизма он избавился уже давно и основательно. Да могло ли оно быть иначе, если вокруг тебя так и скачут хреновы супергерлы как белого, так и политкорректрого колера, которым мужской организм что твоя боксерская груша для отработки ударов. Хоть бы вот и эта хренова шоколадка. Лягается, как какая-нибудь дикая парнокопытная – ногой по морде, и ты с копыт. Бабское физическое превосходство вещь противоестественная, но ко всему привыкаешь, знаете ли, особенно после пары плюх по организму, который не железный. Что характерно.
Некоторое беспокойство Чарли все-таки ощущал. Или неудобство. Занозу, в общем, какую-то, или типа того. Это же девка, понимаете? Девка! Все кругленькое, удлиненное, изящное, спереди торчит, сзади колыхается… хороша до озверения, стервоза шоколадная. Такую притиснуть где в уголочке, согнуть пополам да потоптать, как петух курицу, вот и было бы самое оно. Только кто кого будет топтать, и кто какие с того процесса получит удовольствия? Цветки ей подавай… Ты ей цветок, а она тебя пяткой по харе. Ей-то, может, и в кайф, а тебе? Одно хорошо, когда она второй раз намылилась его в харю лягнуть, он, Чарлей, сумел-таки от ноги увернуться. Так что в зубы не прилетело, мимо… ох, она и смеялась, юмористка хренова.
Когда шоколадка потащила его с собой к давешнему полицейскому начальнику Инптуду Персидскому – наименее вредная зараза из всех, этот хотя бы салфеток исписанных не требует – Чарли твердо решил по дороге смыться при первой же возможности. С самого начала ему было ясно, что сейчас в них никто стрелять не собирается, не собирается их и никто хватать. Было совершенно понятно, что тому, кто напихал повсюду нахальных, обидных, но по сути своей совершенно безопасных ловушек, надо было только одно, чтобы они привели его в логово Персидского, а ловушки эти нужны только для отвлечения ихнего внимания.
Чарли оглядывался, присматривался и даже вглядывался изо всех сил, но все было напрасно. То ли он про слежку придумал, то ли она была вся насквозь профессиональна и ему, Чарлею, не по зубам. Некоторое время он, хорохорясь, всячески демонстрировал возможному следаку собственную наблюдательность и пофигизм. Фиги казал назло окружающему пространству и все такое. Потом это все ему смертельно наскучило. Он воспользовался проломом в стене небоскреба и смылся, благо шоколадка была вся целиком сосредоточена на дороге и ловушках.
Время было позднее, надо было позаботиться о ночлеге, чтобы с утра заняться поисками путей на Крайенгу, да и о профессоре имело смысл поинтересоваться: документы-то у него, правильно?.. Преследователи у Чарли ничего не отобрали, так что некоторая сумма денег, по его студенческим понятиям весьма даже значительная, у него была. Однако идти в ночлежку было нельзя. Ясно же, что преследователи при их нехилых возможностях прочешут всех обитателей ночлежек частым гребнем. Не увернешься. Ночевать в закоулках и всяких прочих укромностях было бы бездумным волюнтаризмом, поскольку проснуться удалось бы вряд ли. Необходимо было нестандартное решение, и оно пришло к Чарли в образе серенькой очкастой мышки, служащей ботано-гербарий-парка, куда заходили в редкие свободные часы измаявшиеся по отдыху окрестные трудоголики, чтобы дешево пожрать и попялиться на торчащие по планшетам засушенные листья давно исчезнувших из природы растений, деревьев и цветов.
У очкастой мышки явственно перехватило дыхание, когда Чарли преподнес ей цветок, который за минуту до встречи оторвал от растения, пылившегося на подоконнике в этом самом присутствии, или как его там… музеуме?.. ах, да, гербарий-парке. Что ни говори, а насчет баб и цветков давешняя шоколадка толк знала. На подоконнике горшок с цветками так намозолил очкастой мышке глаза, что там она его просто не видела в упор. Короче говоря, ночлегом Чарли тут же и оказался обеспечен, причем ночлегом с удобствами, удовлетворительным во всех отношениях. Девица была, конечно, не мисс чего бы там ни было, но все существенное, что полагается иметь особе приятного пола для кондиционного общения, она все же имела.
Покидая утром жилище очкастой мышки, Чарли потихоньку прихватил цветок с собой. Он справедливо полагал, что счастье обретения цветка у очкастой уже позади, а ему еще предстоят встречи с романтическими особами из всякого рода присутственных мест. Он был глубоко и незамутненно счастлив. Перед ним открывались такие глубокие, такие далекие, такие широкие перспективы! Они, девки, действительно влюбляются ушами, исключительно ушами, причем всегда пропорционально количеству навешенной на уши лапши. Девушки! Не позволяйте тыкать цветками себе в рожи. На цветках эта, как ее, цветочная пыль… или нет, пыльца. Да, вот именно, пыльца! Для сохранения способности соображать, всегда и регулярно хоть слегка и немного отряхивайте пыльцу с ушей.