– Форма выражения мне не совсем понятна, – сказал Г. Яноух по поводу гравюр на линолеуме Иозефа Чапека, воспроизведенных в журнале «Червень».
– Тогда вы не понимаете и содержания. Форма не есть выражение содержания, а лишь приманка, ворота и путь к содержанию. Возымеет оно действие – тогда откроется скрытый задний план.
Один из пражских журналов проводил анкету, первый вопрос которой гласил: «Существует ли молодое искусство?» На замечание Г. Яноуха, что такой вопрос звучит странно, ибо существует только или искусство, или халтура, Кафка сказал:
– В этом вопросе ударение не на существительном «искусство», а на определяющем прилагательном «молодое». Это значит, что те, кто задает его, серьезно сомневаются в существовании художественной молодежи. В наше время действительно трудно представить себе свободную, ничем не отягощенную молодежь. Страшный поток этих лет затопил все. В том числе и детей. Грязь и молодость исключают, конечно, друг друга. Но что ныне сталось с молодостью? Она так близка и дружна с грязью. Людям ведома власть грязи. Власть же молодости они забыли. Потому они сомневаются в самой молодости. А что за искусство без хмеля молодой уверенности?.. Молодость слаба. А давление извне так сильно. Необходимость защищаться и в то же время сдаваться рождает судорогу, искажающую лицо. Язык молодых художников больше скрывает, нежели выявляет.
Г. Яноух говорит, что молодые художники, с которыми он встречался, обычно люди в возрасте около сорока лет.
– Это верно. Многие люди лишь теперь наверстывают свою молодость. Лишь теперь они играют свои детские игры в разбойников, индейцев. Разумеется, они не бегают с луком и стрелами по дорожкам городского парка. Нет! Они сидят в кино и смотрят приключенческие фильмы. Вот и все. Темный зал кинотеатра – волшебный фонарь их упущенной молодости.
В разговоре о молодых писателях:
– Я завидую молодым.
– Но ведь вы еще не так стары.
– Я стар, как Вечный жид… Вот теперь я напугал вас. Это была только жалкая попытка пошутить. Но молодым я действительно завидую. Чем старше человек становится, тем больше расширяется его кругозор. А жизненные возможности становятся все меньше и меньше. К концу остается один лишь взгляд, один лишь выдох. В этот момент человек, наверное, оглядывает всю свою жизнь. В первый и последний раз.
Увидев среди книг в портфеле Г. Яноуха детективный роман:
– Вам нечего стыдиться, что вы это читаете. «Преступление и наказание» Достоевского, в сущности, тоже детективный роман. А «Гамлет» Шекспира? Это детективная пьеса. Действие основано на тайне, которая постепенно раскрывается. Но существует ли большая тайна, чем истина? Искусство всегда лишь экспедиция за истиной.
– Но что есть истина?
– Похоже на то, будто вы поймали меня на пустой фразе. На самом же деле это не так. Истина – то, что нужно каждому человеку для жизни и что тем не менее он не может ни у кого получить или приобрести. Каждый человек должен непрерывно рождать ее из самого себя, иначе он погибнет. Жизнь без истины невозможна. Может быть, истина и есть сама жизнь.
Листая немецкий перевод статей Оскара Уайльда «Замыслы»:
– Это сверкает и манит, как может сверкать и манить только отрава.
– Вам не нравится эта книга?
– Я не сказал этого. Напротив, она может слишком легко понравиться. И в этом тоже одна из опасностей. Ибо опасна книга, играющая с истиной. Игра с истиной всегда игра с жизнью.
– Вы считаете, что без истины нет настоящей жизни?
– Часто ложь лишь выражение страха перед тем, что истина может раздавить. Это проекция собственного ничтожества, греха, которого страшатся.
Прощаясь перед отъездом Кафки в санаторий в Татрах, Г. Яноух выразил надежду на его скорое выздоровление, на то, что «будущее все поправит, все изменится». Кафка прижал руку к своей груди.
– Будущее уже здесь, во мне. Изменение – это только обнажение скрытых ран.
– Раз вы не верите в выздоровление, зачем же вы едете в санаторий?
– Каждый подсудимый пытается добиться отсрочки приговора.
Примечания
Книга чешского музыканта и литератора Густава Яноуха (1903–1968) «Разговоры с Кафкой» носит особый характер.
Г. Яноух познакомился с Кафкой в марте 1920 года, в канцелярии общества социального страхования «Arbeiter-Unfallversicherung-sanstalt», где вместе с Кафкой работал отец Яноуха, однажды показавший своему коллеге стихи сына. После этого они часто встречались и беседовали. По словам Г. Яноуха, он в 1926 году, участвуя в издании на чешском языке рассказов Кафки, получил от издателя Иозефа Флориана предложение подготовить для публикации свои дневниковые заметки о Кафке. Он выписал из своих дневников соответствующие места и в чешском переводе передал их И. Флориану, однако до издания дело тогда не дошло. После войны Г. Яноух разыскал среди своих бумаг и у друзей чешско-немецкие и немецко-чешские тексты своих записей и, «ограничившись лишь приведением в порядок, отбором и перепиской старых воспоминаний», опубликовал «Разговоры с Кафкой. Записи и воспоминания» («Gesprache mit Kafka. Aufzeichnungen und Erinnerungen», S. Fischer Verlag, Frankfurt am Main, 1951).
Разумеется, книга Г. Яноуха требует к себе критического отношения – во-первых, как всякие воспоминания, а не прямые высказывания того, о ком «вспоминают»; во-вторых, следует учесть, что время встреч и бесед 17-18-летнего юноши с Кафкой отделено от времени появления на свет записок об этих встречах двумя с половиной десятилетиями; кроме того, нам трудно установить характер «отбора и переписки». Но, видимо, стоит принять во внимание отношение М. Брода к этой работе. В третьем издании своей книги «Franz Kafka. Eine Biographic», дополненном новой главой и новыми материалами, рассказывая о том, что в 1947 году Г. Яноух прислал ему рукопись своих воспоминаний, М. Брод пишет: «Слова Кафки, которые передает Яноух, производят впечатление подлинности и достоверности, на них лежит несомненный отпечаток разговорного стиля Кафки – стиля, еще более конденсированного, еще более четкого, чем стиль его сочинений. /…/ Так же и круг тем, обсуждающихся в разговорах с Яноухом, мне знаком по моим бесчисленным беседам с Кафкой, и я без труда узнаю в них главную сферу интересов, в которой вращался Кафка».
Свидетельство это, разумеется, тоже субъективное, и мы не можем на его основании безоговорочно принимать книгу Г. Яноуха как подлинный документ. Тем не менее мы включили ее в сборник (выбрав высказывания, касающиеся главным образом литературы и искусства, а также некоторых общих вопросов мировоззрения), поскольку книга эта прочно вошла в число источников, составляющих «мировую кафкиану».
Публикуемые нами высказывания Кафки составляют около половины книги Г. Яноуха. Сопутствующие встречам и беседам обстоятельства, описания обстановки, внешние характеристики, поведение Кафки («смущенно улыбнулся», «печально улыбнулся», «задумался»), жестикуляция и т. д., рассуждения самого Яноуха при этом опущены. Мы лишь указали на то, что послужило поводом для высказывания Кафки, и привели необходимые реплики его собеседника, выделив то и другое курсивом.