— В Англосакском Конгломерате пошла такая мода что быть одарённым мало престижно. Там ценятся такие люди, что достигли всего сами без связей и дара. Поэтому одарённые там стараются не упоминать свои способности, — сказал белобрысый.
Осознав услышанное я чуть не потерял дар речи. Хотелось ржать от их наивности. Вклинившись в круг, я резко начал:
— И всё это они делают из соображений совести и скромности… вовсе не потому что бы уйти в тень и тихонечко править, попутно навязать всему миру эту моду, а затем через эту идеологию изничтожить одарённых в других странах... а у себя их оставить и получить очевидную фору на тысячу лет вперёд!
Белобрысый приоткрыл рот, глядя на меня с высоко поднятыми бровями.
— С кем имею честь? — спросил он.
— Михаил Буров, — ответил я. — А вас как величать?
— Збигнев Буров… И я хочу заметить что ты мало знаешь про мир… В Тевтонском ордене позиции одарённых тоже несколько ниже чем в обычных империях и государствах. И во Франкском Государстве сейчас превыше права и свободы просто человека наравне с одарённым.
— Так превыше или наравне? — поймал я Збигнева. Да, это был настоящий враг. С кем можно поспорить. Ещё поляк судя по имени, каким то чудом носящий русскую фамилию нашего славного рода.
— Мой родной язык всё таки польский, — попытался выкрутиться Збигнев. — И хотя русский я знаю на отлично, иногда я ошибаюсь, так как кроме вышеназванных двух языков я ещё знаю англосакский, франко и германский.
— Молодец, выкрутился, — сказал я снисходительно и улыбнулся подмигнув Никите, который стоял здесь же развесив уши. Никита неуверенно улыбнулся мне в ответ.
Что бы закрепить успех я добавил:
— Лучше знать на отлично один язык, чем кое как четыре…
Принесли поднос с горячительными напитками. Не то что бы тут все квасили не просыхая, но видно ребята заказали.
Кто-то предложил выпить водки, но Збигнев отказался от рюмки водки и налили себе скотча.
— Предпочитаю смаковать, — он сделал маленький глоток. — Водка не по мне. Водку пьют залпом, хлебают как звери. Никакого удовольствия…
— В сортах говна не разбираюсь, — ответил я всегда презиравший алкоголь. И взял бокал молочного коктейля у мимо проходившей обслуги.
Все выпучил на меня глаза и сделали вид, что меня нет. Меж тем я стоял рядом и внимал их разговорам.
— Запад движется в правильном направлении, — продолжал свою агитацию Збигнев. — Подумать только, их богатей магнат Роклфеллер, ходил к шахтёрам рабочим и выслушивал их все жалобы, инспектировал условия труда во время забастовки. И всё это показали в газетах. На Руси такое немыслимо…
Я громко рассмеялся, чуть не подавившись молочным коктейлем.
— Да, да, — сказал я. — Он делал это вовсе не для того что бы казаться хорошим, заботливым хозяином. Вовсе не для того что бы из-за простоя не терять миллионы или миллиарды…
— Ничуть, — ответил Збигнев Буров. — Он вправду беспокоиться за людей. Не эксплуатируют ли их мелкие начальники…
— Так зачем вы в Польше их эксплуатируете? Не надо. Дайте им денег и свободы...
— Я поданный Русской Империи, — заявил Збигнев отставив стакан со скотчем в сторону.
— Это неважно. Ты прожил большую часть жизни в Польше подозреваю. Так что думай за панов… Здесь мы сами за себя подумаем.
— Я поданный Русской Империи! — вновь повторил Збигнев, повысив голос.
— Я тебе не верю вообще. В лучшем случае ты подданный самого себя… в худшем работаешь на Конгломерат! — выдал я резко, даже невольно повысил голос, так что это вышло не как предположение, а как бесцеремонное обвинение.
Повисла долгая пауза, лишь ненависть в глазах Збигнева направленная в мою сторону. Я отвечал ему ехидной улыбкой и по лицам стоявших и сидящих рядом ребят понял, что минимум половина согласна со мной.
— По крайне мере, — сказал Збигнев. — У меня есть огненный клинок.
Из его руки вырвался нечто странное, огненно белый пятисантиметровый шип, которым он ловко срезал ножку у бокала с шампанским.
— Огненный клинок это конечно аргумент в нашем споре про политику, — сказал я уже спокойней, но с ноткой насмешки.
— Огненный клинок это доказательство того что я истинный Буров, в отличие ОТ… мне нужно отойти по срочным делам, — сообщил Збигнев, встал из-за стола и куда-то удалился.
Никита проводил его недобрым взглядом и протянул мне руку:
— Будем знакомы брат! Ты мне нравишься ,если что обращайся. Ладно, я тоже отоду, надо со старшаками пообщаться…
— Это с кем? — спросил я вслух.
— Это те кому за двадцать, — ответила брюнетка Вита. — Про тёмные дела наверно…
— Какие ещё тёмные дела?
— Их семья связана с лихими людьми. Бандитами, типа как мафия в американской части Конгломерате… и наш Никита по той же дорожке идёт вероятно, — сказала блондинка Марина.
Ага! Лихие люди! Бандиты. Могут выступить как наёмники в деле уничтожения клана Красных Волков. Но основной силой быть не могут точно. Оружие достать запрещённое точно могут. Я решил, что надо будет как-то поговорить с Никитой по этому поводу…
— Ты Миша мне нравишься, поэтому будь поспокойней. Збигнев конечно индюк, что-то из себя воображающий, — сказала Марина. — Третий год его терпим. Но не стоит наживать врагов так откровенно внутри рода…
— Эт точно, — добавил Вита. — Ты был с ним слишком груб, до неприличия.
— Так что у вас и внутри рода есть вражда? — удивился я.
Марина рассмеялась и глядя на Виту сказала, явно про меня:
— Он вроде не пил, а ведёт себя как пьяный. Нарывается, тупит…
— Что и убиваете друг друга внутри рода? — спросил я игнорируя её насмешки.
— В нашем роду до этого пока не доходило. Но бывает разное, — сказала Вита.
Да, я был агрессивен! Везде конкуренция: внутривидовая, межвидовая, межродовая и ещё чёрт знает какая! И вот этот недобуров стоит и выделывается, рассказывает какой-то бред, чушь, ересь… а мне меж тем надо срочно решить каким образом отправить на тот свет целый клан волков! Целый Клан!!! Вся эта нервозность, всё это не могло не отразится на мне. Но «Дюна» Фрэнка Герберта говорила, что нельзя показывать свои эмоции, что аристократы всегда скрывают свои эмоции неважно плохие или хорошие. И теперь я решил делать так же. Мне нужно иметь каменное лицо, что бы никто нигде не понял мои планы, мои мысли, мои реакции на те или иные слова, мои реакции на те или иные действия. Никто!
В шесть часов вечера наступило время чая и торта. Часть гостей успело поспать, даже протрезветь. И ещё я заметил, что хоть атмосфера была доброжелательной, всё же случались ожесточённые споры как у нас со Збигневом.
Вновь заиграла музыка. Гусли.
Все расселись по своим столам. Попили чай с отличным вишнёвым тортом на сметане и, часов в восемь гости стали потихоньку расходиться. Это те кто приехал на машинах, на своих экипажах(обычно у таких было четыре и шесть лошадей). Нам же ещё долго предстояло сидеть и ждать своего часа. Столы вкруг почти опустели, смолкла музыка и мы оказались в зале чуть ли не одни.
Тогда к нам и подсел именинник — Илья Фёдорович, глава рода Буровы.
— Хорошо сидите Евсей, — сказал он деду. — Анна, извини что не заказал у тебя тортов, но мне нужно что бы у всех были одинаковые, что бы никакой обиды по этому поводу не возникло ни у кого.
Мама махнула рукой, мол ничего не обижаюсь.
— А я вот смотрю на твоего парня и думаю, — начал Илья Фёдорович глядя на меня. — Если бы он овладел твоей мощью, да с его мозгами… быть бы ему главой рода.
— С чего это такая щедрость? — спросил прямо дед. Был он немного в подпитии, поэтому утратил немного почтения к главе рода. Что не осталось незамеченным бабушкой, которая хотела наступить ему на ногу под столом, а наступила мне.
— Всё просто Евсей, — сказал Илья Фёдорович пододвинув к себе кусочек вишнёвого торта. — Среди нашего богатого, большого рода огненным клинком могут владеть лишь двое, не считая нас с тобой. Это твой внук Миша и второй это Збигнев. Но у Збигнева он уже есть, хоть и небольшой.