— А какие есть?
Официант нехотя стал перечислять:
— Грюйер, Чеддер, Фермир…
— Грюйер, — сказал я. Давно хотел попробовать.
— И к блюду?
— ? — я уставился на него вопросительно. А затем понял что речь об алкоголе. Внутренне напрягшись, так как алкоголь не любил и избегал, я заказал бокал малоградусного вина. В этом был даже какой-то плюс. Это своего рода для храбрости.
Зал в котором я сидел, был с высоким потолком и выглядел вполне прилично, жёлтый цвет стен, лепнина в стиле неоклассицизма, богатые шторы и высокие окна. А ещё там имелось место наподобие сцены для музыкантов. Местные музыканты к тому времени уже играли едва-едва, так как успели набраться. Сашка говорил, что музыканты под вечер часто в подпитии. Поэтому я не зря пришёл в «Муар» к девяти часам вечера.
Местным посетителям не очень нравилось то, что нет нормальной музыки, и справа и слева от меня слышалось как вояки рассказывают про свои бои, войну. Про погибших товарищей, про неверных жён, проблемы по работе… много чего там обсуждалось.
Пахло алкоголем и табаком. И вот когда я заказал себе поесть и вина, на меня и мою гитару стали коситься, а потом пошла первая просьба «спеть». Надо сказать просьба эта пошла после того как музыканты объявили «антракт», ушли шатаясь и не спешили назад.
Вот он мой шанс!
Доев спагетти и запив всё это дело двумя бокалами вина(второй дозаказал), я ответил:
— Господа товарищи, я бы с радостью. Но песни вы этой не знаете, а я ваших не знаю… Я кое что могу, но в основном на память.
— А про что песня то? — крикнули из-за задних столиков.
— Про полковника…
— Давай, — раздался первый голос.
«На сцену его», «пусть парень споёт про нашего брата»
Я расчехлил гитару и стал играть мелодию. Все застыли. Мелодия им явно понравилась. И тогда я запел, первый раз это сделал при людях. Даже мама не слышала как я пою. Не то что бы у меня был какой-то особенный голос или очень плохой. Самый обычный. Но за долгие годы я научился играть эту песню, одну из немногих, по крайне мере не фальшивя. Эта песня выделялась тем что была самой просто и в ней было мало сложного текста да и вообще текста.
Это была песня Би-2 «Полковнику никто не пишет»
«Большие города,
Пустые поезда,
Ни берега, ни дна -
Всё начинать сначала.
Холодная война
И время, как вода,
Он не сошёл с ума,
Ты ничего не знала.
Полковнику никто
Не пишет,
Полковника никто
Не ждёт.
На линии огня
Пустые города,
…»
Пропев последние строчки, я резко оборвал. В зале воцарилось молчание. Долгие секунды я гадал: попал ли я или это провал. Глубоко вздохнув я понял что от меня ждут продолжения.
— «Звезда по имени солнце», — сказал я и чуть не добавил: «Кино» Виктор Цой». Но вовремя спохватился.
«Белый снег, серый лёд,
На растрескавшейся земле.
Одеялом лоскутным на ней
Город в дорожной петле.
А над городом плывут облака,
Закрывая небесный свет.
А над городом — жёлтый дым,
Городу две тысячи лет,
Прожитых под светом Звезды
По имени Солнце...
И две тысячи лет — война,
Война без особых причин.
Война — дело молодых,
Лекарство против морщин.
Красная, красная кровь
Через час уже просто земля,
Через два на ней цветы и трава,
Через три она снова жива
И согрета лучами Звезды
По имени Солнце...
И мы знаем, что так было всегда,
Что судьбою больше любим,
Кто живёт по законам другим
И кому умирать молодым.
Он не помнит слово "да" и слово "нет",
Он не помнит ни чинов, ни имён.
И способен дотянуться до звёзд,
Не считая, что это сон,
И упасть, опалённым Звездой
По имени Солнце!»
Раздались первые жидкие хлопки и редкие «давай ещё». Тогда я решил спеть третью песню. Я всё продумал заранее, слышав их песни я предположил что тут может быть более им близко. И «Звезда по имени солнце» не зря у меня шла второй. «Главное не оплошать»— вертелось в голове. Я набрал воздуха и назвал третью песню. То что их добьёт…
Черницкий «Строевая»:
«Что-то мою пулю долго отливают,Что-то мою волю прячут отнимают.Догони меня, догони меня,Да лицом в траву урони меня,Утоли печаль, приложи печать.Пуля горяча, пуля горяча.
Я спрошу у Бога, где ее дорога,Я спрошу у черта, иль я недотрога.Догони меня, догони меня,Да лицом в траву урони меня,Утоли печаль, приложи печать.Пуля горяча, пуля горяча.
Я для доли смертной,Ох! Для доли смертной,И жених завидныйИ товарищ верный,Догони меня, догони меня,Да лицом в траву урони меня,Утоли печаль, приложи печать.Пуля горяча, пуля горяча.
А для жизни этой,Ох! Для жизни этойУ меня ни веры,Ни Любови нетуДогони меня, догони меня,Да лицом в траву урони меня,Утоли печаль, приложи печать.Пуля горяча, пуля горяча.»
В этот момент кто-то захлопал, а другие закричали: «На бис», «ещё», «Спой ещё!», «Спой её ещё раз…» Одни просили спеть про полковника, другие про «звезду по имени Солнце», но большинство требовало про «пулю». Поддавшись напору большинства, я спел ещё раз про пулю, «Строевую» Черницкого. Почему-то я вспомнил ребят беспризорников из фильма «Пацаны», где я собственно эту песню и услышал первый раз. Было у них что-то с витязями общее…
Ещё час я играл на разные лады, с разными темпом эти три песни. Я сыграл бы и другие, но вот только те песни, которые мог спеть более менее сносно я знал не больше десятка. Поэтому пришлось экономить. В итоге мне даже накидали денег, больше ста рублей… Я сперва запротестовал, что играю вовсе не за деньги, а потом спохватился, что выхожу из образа простого парня и деньги забрал.
В пол первого ночи я вышел из «Муара», уставший но довольный. Слава богу у меня хватило мозгов приехать на мотоцикле. Серый конёк горбунок, спасший нас от волков, мирно стоял у стеночки, дожидаясь хозяина.
Я немного постоял и вспомнил все моменты. Удалось даже выделить лидера среди всех этих витязей, это был некий Стас, худощавый крепкий дядька лет сорока с усиками. Впалые щёки и грубые, угловатые мышцы на руках говорили минимум об огромной силе. Он носил белую рубашку, с закатанными рукавами, иногда курил папиросы и пил водку, но мало. Он приглядывался ко мне, я к нему… было ещё несколько человек. Немолодой Яков по кличке Яшка Крот, чаще его просто кротом называли — он носил тёмные очки. Третий был Митя в тельняшке лет сорока.
Я завёл мотор и рванул по пустым улицам Петрограда в сторону дома. Не совсем пустынным конечно. То тут то там встречались поддатые компании людей. Обычных и явно одарённых. Попадались редкие экипажи и автомобили.
На следующий день встала проблема: лечить Сашку или потренироваться, перед отъездом в опасные дали. Ведь я ещё так и не смог овладеть огненным шаром, своего рода артиллерий магии огня. Съездив к Сашке в последний раз и полечив его, я сказал что больше не смогу лечить в ближайшие дни, только через месяц.
— Да мне работать в принципе можно. Пятка-то есть считай, не страшно…, — махнул рукой Сашка.
— Я числа двадцатого июля думаю уже к тебе заеду, и там мы залечим тебя до конца за неделю две…
— Хорошо барин, как скажешь, — согласился Сашка. — Сперва ведь вопрос не стоял могу ли я ходить, когда вы со своей маменькой пришли, стоял вопрос: буду ли я жить. Мне доктор то напомнил, я же в тот момент временами ничего не понимал…
Распрощавшись с Сашкой я двинулся домой. Нужно было потренировать защиту и нападение в движении. Но недолго. Завтра я с восстановленными силами планировал одолеть заклинание «огненный шар». До отъезда оставалось всего три дня. А ведь ещё следовало хотя бы один раз перед отбытием зайти в «муар» и спеть пару песен.
…Хорошо потренировавшись, я решил прокачать свой музыкальный навык. Следовало прорепетировать те песни, которые я ещё не исполнял. Так я и поступил, отдав этому делу около двух часов.