— Имею вам оповестить следующие сведения, — дрожащим голосом произнёс Кулем. — Квота по уничтоженному Клану красного волка составляла триста сорок пять особей. Претензий же заявлено на общую цифру в триста шестьдесят пять особей! Если у кого есть претензии к конкретному клану, объявляйте!
Рыжеволосый волколюд по имени Ягиш, недавно назначенный главой клана Морозного волка, вышел в центр зала и сообщил:
— Я глава клана Морозного волка и я имею претензию к Бутасу, — сказал он по правилам. Иначе быть не могло. Каждый, если он того хотел, выказывал претензию к конкретному клану. Изредка когда аппетиты на квоту были непомерными и задевали квоты более чем одного, могли вмешаться и другие кланы. Это было сделано, что бы уменьшить внутренние распри волколюдов. — Я считаю что ему хватит и двадцати… я же заберу себе сорок пять!
Бутас сжал зубы и тоже вышел в центр зала. Он знал кто перед ним стоял, и он знал что тот задумал. Это был сын Кирвы, которого он убил на первом своём посещении деления квот. С тех пор между их кланами объявилась неявная вражда. Делить вроде было и нечего, но убийство главы клана не могли так просто забыть...
— А я считаю что двадцати моем клану не хватит, — настаивал Бутас. –
Моему клану тридцать, твоему тридцать пять. Разве этого вам мало?
Тут стоит пояснить что ещё до собрания по делению квот, каждый из присутствующих знал кто туда прибудет и примерно знал кто чего потребует. Цифры узнавали и напрямую — спрашивая, и исподволь окольными путями. Но некоторые эти цифры не называли до самого последнего конца.
— Вам и так достаточно, — сказал Ягиш Волкоморз. — Все предыдущие разы вы непременно учавствовали во всех претензиях на квоты и каждый раз вырывали себе кусок покрупней!
— Кто мешал вам делать тоже самое. Мы крупный клан и как и все хотим усиления своего влияние. А укрупнение это один из способов усиления. Побеждает сильнейший и не надо тут призывать к совести. Это к людям!
Когда Ягиш предъявил претензии, что они (клан Серого волка) всегда претендуют на места по квоте, он имел ввиду ещё одно правило хорошего тона. Учавствовать в претензии на квоты минимум через раз, а лучше два или три. Так вот Бутас плевал на эти правила с тех пор как стал главой клана и учувствовал всегда. Всегда! Только аппетиты его были не всегда обильны. Иногда он ограничивался десятком и даже пятью.
— И всё таки я думаю, что в этот раз вам хватит двадцати, — настаивал Ягиш.
Бутас начинало это бесить:
— Думай и дальше так, но я возьму тридцать и точка! Ты против?! — он повысил голос, чуть едва заметно присел. Ему было ясно, что Ягиш задумал спровоцировать с ним драку, возможно с фатальным исходом.
— Против… — едва успел договорить Ягиш, здоровый волколюд даже не в обращённом виде имеющий рост два метра и огромную мышечную массу.
Бутас решил не тянуть и рванул к нему со всей возможной скоростью, запредельной скоростью даже для волколюда, преодолев полтора метра за доли секунды. Серия глухих, молниеносных ударов! Неумелые блоки Ягиша и попытки ударить в ответ! Рука Бутаса, твёрдая как алмаз, вонзилась в кадык врага. Бутас крепко сжал вражескую плоть, и отскочил назад с кадыком руке, пролив кучу крови на мраморный пол. Ягиш рухнул на колени, схватившись за горло, то есть за плоть где раньше был кадык. Крупные капли, ручейки крови заливали пол всё больше и больше. Он был ещё жив и будет жить, потому что Бутас его не добил. Телохранители Ягиша оказались возле него в считанные секунды, но так как Бутас не делал попыток атаковать снова, вмешиваться не стали. Телохранители Бутаса тоже не стояли и подошли к своему босу.
Тогда Бутас откинул в сторону вырванный кадык, который с шмяканьем ударился о твёрдый пол, и сказал:
— Я беру по квоте тридцать! Кто против?
Зал молчал, поражённый силой Бутаса. Тот был стар для волколюда, но действовал как боярин. Лишь те сохраняли большие силы до старости. Вскорости собрание закончилось, все ушли более менее удовлетворёнными. Было ещё пару споров, за мелочь. Но дальше повышенных тонов дело не пошло. Пол всё ещё был залит кровью, а Ягиш восстановился до приемлемого состоянии только к концу собрания. На Бутаса он не смотрел.
Бутас вышел из здания, глотнул холодного вечернего воздуха и приказал водителю ехать побыстрей, но спустя пару секунд опомнился и изменил приказ:
— Нет, не надо быстро! Езжай помедленней, — сказа он и про себя добавил: а не то подумают что мы убегаем. А мы не убегаем. Это пусть они убегают. Придёт время… а дальше он погрузился в мысли о времени «которое когда ни будь придёт» и стал думать о том что сделает с врагами своего вида и своего клана…
Глава 42. Неприятности на балу
Потолок моей комнаты, а по совместительству крыша нашего дома, были сделаны из толстых брёвен, с законопаченными льняной верёвкой щелями, обитыми изнутри тем, что в родном мире называли вагонкой. Снаружи же лежал ещё слой досок, на который уже и положили рубероид а на него жестяные листы. Я подковырнул кусок вагонки топором и стал её со скрипом вырывать, гвозди сидели плотно словно чем-то смазанные и выходить не хотели. Но я, стоя на стуле, был настойчив и доску всё таки отогнул... Там я решил сделать тайник для денег. На всякий случай.
Шла суббота, на следующий день нам предстояло пойти на бал с Машей. Но после завтрака мама поднялась в мою комнату и сообщила, что Кротов приглашает её на бал и что мне тоже следует идти.
Стоя всё ещё на стуле, я повернулся ,спустился вниз и спросил:
— Когда тебя пригласил? Неужели вчера…
— В прошлую субботу.
— А когда этот бал?
— Завтра, — сказала мама.
Я хотел что-то сказать, но замер. Завтра?! Завтра у меня свой бал. Там бал и тут бал. Но у меня свой бал.
— Я не пойду, — сказал тут же я. — Не получится, завтра у меня дела…
— Я без тебя не могу, — сказал мама. — Если без тебя то это будет не как дружеское приглашение. Ведь он пригласил нас с тобой и будет его дочь.
— Нет, нет и нет! Не хочу, тем боле с дочерью.. не хочу.
— Хорошо, хорошо. У тебя кто-то есть что ли?
— Да, — выдавил я. — Только бабушке не говори.
— Не скажу, но ты дай словно что подумаешь...
— Тебе так сильно хочется пойти туда? — спросил я прямо. — Он прямо так тебе нужен этот Кротов?
Мама ничего на это не ответила, видимо потому что сама не могла разобраться в чувствах к нему и нужности. Но прежде чем уйти сказал:
— Подумай пожалуйста Миша, время есть.
— Хорошо…
Вскоре мама уехала в город на карете, к какой-то подруге.
А через час бабушка скромно постучала в открытую дверь.
— Входите, — сказал я откладывая книгу по истории.
Бабушка, в чёрном домашнем платье, застиранном но чистом, прошла до стола и что-то на него положила.
— Вот Миша, сходишь с мамой на бал. Кротов принёс позавчера два приглашения... Он пойдёт с дочерь Инессой, а ты с мамой и у каждого будет пара.
Сказав это довольно категоричной форме, походившей на приказ Бабушка быстро проследовала к выходу.
Я резво вскочил с кресла. Достал приглашение на бал, даденное Машей, сравнил с тем что принесла бабушка... И обомлел! Это были приглашения на один и тот де бал — адрес и название "Предновогодний вальс" совпадал. И время совпадало.
— Э-э! — кинулся я к лестнице, слыша как бабушка поспешно спускается вниз. — Ба! Я ни на какой бал не пойду у меня в тот день дела!
Стук ног о ступеньки резко смолк.
— Не пойду я на бал,— повторил я. — Я занят! Не смогу.
Бабушка начала опять подниматься наверх, ругаясь по пути чуть ли не матом. Сообщая стенам, потолку и перилам дома какой я эгоист, весь в отца. Знали б люди, то есть бояре как она ругаеться... Но когда поднялась сразу замолчала.
— Миша,— душевно, проникновенно начала она. — Для мамы это очень важно. Она не хочет идти без тебя, она без тебя не пойдёт потому что это выглядит не очень прилично… с его точки зрения.