Выстрел! В упор, через его руки, через мои руки! Мои руки дымятся, их опалило. Особенно ту через которую пропустил магию! Но волк! Волк остался без рук. Хватаю левой рукой его меч. Горячий металл прижигает мне плоть! Я ору от боли, злости и описываю мечом сложную фигуру. Безрукий волк уклоняется, там, здесь. Время на его стороне, я вижу как кисти начинают отрастать. Делаю ещё один выпад, удар. Попался. Срезал ему правую руку, по плечо. Кровь! Опять тычок. Тазобедренный сустав. Теперь ты не будешь таким резвым! Заканчивая его жизнь, наношу мощный удар в район шеи. Кровь хлещет как из шланга. Отделяю голову и пинком отправляю её в лес.
Оборачиваюсь. Никита ещё жив. Успешно добивает своего волколюда. Тот в крови. Но держится. Подскакиваю и вдвоём мы быстро забиваем его.
Победа! Окончен бой. Я весь в ссадинах от топоров Якуна, с прожаренной левой рукой. Дикие боли! Но надо утащить тела подальше в лес. На всё это у нас уходит пол часа. С меня всё это время течёт кровь. И вся эта экономия магии, ради того что бы выступить на финальном бою во всеоружии. Но ничего! Мы собрали с трупов магические кристаллы и разделили на двоих.
— Никита, надо подлечиться, — говорю и вдруг вспоминаю что надо будет ещё уделать самого сильного волка Дубаса. Я невольно застонал.
— Ты чего стонешь? — удивляется Никита. На нём тоже куча отметит от топора. Торчит оголенный череп, снята плоть. Но похоже у него более богатый опыт кровавых стычек на грани.
— Надо лечиться, — сказал я опять.
— Точно, — ответил Никита осматривая глубокую рану на боку. — Надо отъехать подальше и там полечиться. И поесть, что бы восстановить силы. В сумке лежат чёрный хлеб, пару салатов с морковкой и свеклой, масло… и кусок печёного мяса, который вызывает тошноту. Но надо…
Через час мы как новенькие. О старых ранах напоминают лишь дырки в одежде и наша кровь. Да волос не хватает на черепе у Никиты, там где было порублено.
В голове продолжает крутится мысль, которая поражает меня: «Остался ещё один». Я проверил свою магическую энергию и с удовлетворением понял, что осталось семьдесят процентов. У Никиты было чуть меньше в районе шестидесяти. А ведь ещё летом, он был слега выносливей меня в магии. Я знал что пока мы едем запас манны ещё немного восстановится.
Остановившись возле какой-то речки, мы отмылись там от крови. Сняли и сожгли одежду. А затем облачились в новенькие костюмы, припасённые для похода в оперу. Всё шло по плану.
Отмывая голову от крови, я сказал Никите:
— Я думал всё легче пройдёт.
— Куда уже легче, — сказал Никита. — Этот Якун был очень сильный волк. Даже то что у меня частично получился мой фокус со стилетом, это уже дало нам фору.
— Если б магией… расфигачили бы его за пол минуты, — сказал я.
— Ну магию, кристаллы мы экономим, так что...
— А ведь ещё Дубас, — опять вспомнил я и содрогнулся.
— Главное не надо боятся раньше времени.
— Ага, а ещё битва потом, — пожаловался я.
Никита сел за руль, зализал мокрые волосы расчёской и сказал:
— Ты так говоришь словно это я тебя подписал на эти мероприятия с волками...
Я лишь вздохнул и понял что и правда расклеился. А ведь говорил мне Деев, что легко не будет. Но я не послушал. Я уже был астрале, что бы стереть наши последние подвиги. Когда мы въехали в город солнце стало клониться к закату. Нам купили два билета на оперу «Призрак оперы» и теперь мы должны свободно пройти внутрь.
Оказавшись возле большого здания оперы, мы припарковали машины в закутке, там где стояли мусорные баки и не выходило ни одно окно, кроме мужского туалета на втором этаже. Дубаса мы должны были взять в туалете оперы, он часто ходил на оперу и любил покурить опия прямо посреди представления в туалете второго этажа. Это волк был не чужд искусства. Имел очень даже благородный вид, несмотря на свою явную волчью внешность. Это выражалось в какой-то утончённости, начиная от манер и движений и заканчивая его изысканным сюртуков, идеально выбритой кожей на лице и длинными волосами до плеч завязанными в косичку. Мне было жалко его убивать.
— А вы знаете, — сказал вдруг он доставая опийную трубку. — Я мог бы быть, имея подобные гены, наверно главой клана. Но мне это мало интересно… я гедонист. Я считаю что должен клану лишь в самых безвыходных ситуациях.
— Угу, — сказал я гадая к чему этот разговор и делая вид что мою руки.
— И вы знаете… да, мне нравится ваша культура, культура людей. Есть в этом что-то возвышенное, непостижимое для нас волков.
Не зная что сказать и старательно не глядя ему в глаза, я опять сказал что типа «угу» и добавил:
— Интересный взгляд на жизнь, особенно от волколюда.
— Вы так находите? — изумился он.
Я опять подумал о том что мне будет жалко его убивать, не думаю что такой экземпляр ходил и калечил людей направо и налево. Как я и сказал: мне было жало его убивать, а вот ему меня нет. Стоило только моей глупости позволить ему встретиться с моим взглядом как он всё понял. Рывок был феноменальным по скорости. Схватив меня за горло он впечатал меня в стену. У меня потемнело в глазах, когда я применил наконец деревянный нож деда начинённый огненной магией. Вонзил его в пузо, я надеялся попасть в солнечное сплетении. Но получилось ниже, там образовалась дыра размером с два кулака, меньше чем я ожидал. Удар Никиты со спины произвёл тоже мало впечатления, Волк остался в строю, вынув два клинка.
— Скажите мне господа, — сказал вдруг волк приплясывая вокруг нас перед атакой. — Отчего от вас так пахнет волчьей кровью?
Началась бешенная мясорубка, под звуки оперы.
Женский голос:
«Во сне явился он, как ангел мне
И в лунных сумерках призвал к себе...
В своих фантазиях я с ним всегда
Мой призрак, Призрак Оперы, он ждёт
За гранью сна...»
Наседаем на него вдвоём. Рубим, долбим, он уклоняется, орудуя двумя клинками. Жалит нас как чёртов шершень! А тем временем его раны успевают зарубцеваться раньше чем мы нанесём новые! Крах близок!
«Ты пела только мне — мир глух и слеп...
Прими же власть мою, отвергни свет!
Забудем прошлое, забудем страх
Здесь призрак, Призрак Оперы с тобой
В твоих мечтах»
Стало ясно как день, что в рукопашную нам его не вывезти.
Делаю попытку достать его огненным клинком… Слишком короткий, но за пару секунд сжирает сразу пять процентов магической энергии! Я атакую его магией, плевать что там будет потом в главной битве, на мне висят добытые у волков кристаллы. Но тщетно, его кристалл выпирает из под рубашки. Крупный, формой как приплюснутая капля. Сколько там грамм, десять? Пятнадцать? Слишком много! Мы бьёмся с ним, но наши силы подходят концу. Меж тем раны всё больше кровоточат от тычков, порезов…
Собираюсь с силами и делаю рывок. Укол в грудь, срез. Совсем слабая рана. Волк ухмыляется и втыкает Никите в плечо свой кинжал. Никита едва не кричит, и берёт шестопёр в левую руку.
Уклоняясь, мы крушим этот туалет. Кабинки, горшки, фаянс. Всё летит к чёрту. Лишь мужской тенор, разносящийся по всему зданию, не даёт услышать людям снаружи.
«Пусть смотрят мне в лицо
Все маски — ложь!»
Мой голос и душа в одно сплелись
И призрак, Призрак Оперы воскрес
Обрёл в них жизнь!»
Делая резкий рывок, я опять бью его в грудь и наконец вижу просто огромный магический кристалл. Запас защиты там такой что даже будь нас с Никитой в два раза больше. Мы бы его не пробили.
Встречаю мечом его кинжал. Попытка блока. Он распарывает мне руку клинком. Критическое сближение! Я резко хватаю его камень и отскакиваю назад, срывая мощную цепочку. Волк кидается за мной, понимая что я лишил его защиты. Никита посылает ему в спину ледяные стрелы. Из груди Дубаса выходят кровавые сосульки. Как будто не замечает! Я осыпаю его в упор огненными стрелами. Десять, двадцать! Вскипятил ему кровь! Обгоревший, но ещё живой он падет на кафель. Кристаллы на моей груди потухли, мельком отмечаю что у меня осталось пятидесяти процентов магии. Рублю ему голову. Быстро выбрасываю её в окно. Она ударяется о нашу машину с громким звуком.