— А вы нас, — улыбнулся криво Стас уголками рта и отвернулся.
— Ты так и остался бы генералом, если бы тогда не отказал нам…
— Только жаловаться и можете!— кинул Стас Деев не поворачиваясь и добавил: — Мне и полковником хорошо. Это у вас там хитрожопые бояре делились на элитных и простых, что бы элитным больше званий получить и медалек.
Демьян слегка опустил голову, но затем быстро поднял что бы никто не подумал что он принял правду Стаса.
И сказал:
— Я вызываю тебя на дуэль! Закончим наш бой…
— Это слишком! — вмешался Огнизюбрев. — Никаких дуэлей до возращения домой!
Деев резко повернулся:
— Нет, давайте решим вопрос раз и навсегда. Он тогда всё порывался меня убить и сейчас мне предъявляет. Давайте в честной битве раз и навсегда решим это вопрос. Лекари есть, если что… силы у меня ещё есть.
Вперёд вышел Альфа и громко сказал:
— Вот что парни… сейчас ничего такого не будет. Вы нужны нам, особенно ты Деев, ты командир витязей. А потом когда вернёмся назад… потом пожалуйста!
— Как маленькие дети, — кинул им в упрёк Фёдор Буров. — Молодёжь и то так себя не ведёт.
— Я считаю надо дать им возможность, а иначе эти трения нас не оставят, — сказал Михаил Медвебелов.
— Дать возможность тёмным сущностям нас ссорить? — удивился старик Огнизюбрев.
— По крайне мере это разрядит обстановку,— сказал Медвебелов.
— Глупость господин Медвеблов, мы не на фуршете, что бы так легко пускать кровь, — сказал Фёдор. — Здесь силы надо беречь, потому что мы во враждебном окружении…
Медвебелов что-то равнодушно возразил.
Но остальные не поддержали Медвебелова, а были на стороне миротворцев. Поэтому Стасу и Демьяну не дали провести дуэль, взяв с них слово офицера, что до окончания похода они не будут прилюдно враждовать.
А затем мы начали их лечить. Выяснилось, что у Демьяна расколот череп и что-то ещё, а у Деева отбиты какие-то внутренние органы, кроме сломанных рёбер…
Всё потихоньку успокоилось, адреналин выветрился из крови Демьяна и Стаса и лагерь опять зажил спокойной жизнью, готовясь ко сну. Солнце ещё не село, но было близко к этому.
Наверху, в двух прямоугольных башнях, гнездились какие-то чёрные птицы. Вороны, а может галки. Когда мы, войдя в город, заметили их, то порадовались, что хоть какая-то живность…
Но когда солнце село в кровавом закате за горизонт, они оказались среди нас, чуть ли не целой стаей. То есть каким-то образом они подобрались по одной незаметно, и когда их оказалось среди нас почти вся стая, они заговорили… И начали пророчить несчастья!
Птичьи тела с чёрным оперением, с красивыми женскими лицами мертвенной бледности, пророчили смерть нашему небольшому войску и нашим родственникам. Это были птицы Сирин, вестники горя и печали. Одну такую я уже видел, когда ходил в поход с Питоновым…
Сперва мы впали в шок, оторопело смотрели, как с губ демонических созданий слетают фатальные для нас угрозы. И вот прошло первое четверостишие — песни смерти. Лагерь наполнился хором тонких голосков, вводивших всех в некий транс, где каждый чётко видел эти картины несчастий. Потом уже многие сказали, что они называли имена их детей и жён…
Я осознал, что второй стих они говорили одно и тоже в унисон! И этот голос, он словно убаюкивал, он словно был повсюду:
"Скрепит песок и ветер дует
Повсюду мёртвая земля
Ещё часок и вас не будет
В земле гниют ваши тела
Грядёт гигант, огромной силы
Он перетопчет вас здесь всех!
Под взглядом сонного светила
Прольётся кровь, померкнет свет"
Люди слушали как завороженные. Начался третий куплет...
И тут прибежал Питонов, видимо ходивший по естественной нужде, и закричал:
— Идиоты! Не слушайте их, убивайте немедленно! Они нас всех погубят!
И тут словно проснулась «машина смерти» и заработала в полную мощь! Очнувшись разом, все принялись истреблять огромную стаю Сирин, стреляли кто из чего. Витязи из пулемётов, одарённые долбили магией по маленьким подлым тельцам. Огненные стрелы, ледяные. С громких треском били молнии, летели камни! Посыпались вниз окровавленные чёрные перья на песок. Они взвизгивали, вскрикивали как люди но мы продолжали бить. Я же запустил даже один огненный шар по прямоугольной башне, где они гнездились. Моему примеру последовали остальные…
Улететь живыми удалось лишь единицам.
— Буров! — воскликнул Питонов после боя, глядя на меня. — Как ты мог это допустить, ведь ты с ними встречался прежде!
— Они ко мне не подходили, — только и сказал я. Отчего я сразу не поднял тревогу, сказать не мог, но на третий куплет точно бы это сделал.
— Я же вас учил…, — начал он, а потом махнул рукой и пояснил: — Лишь убив всех Сирин мы сможем разрушить их проклятье. Нарушить целостность, а дальше развеет время…
Я не реагировал потому, что ко мне не подлетела ни одна из них. Обрабатывали тех кто был рядом, но не меня. Иначе наверно у меня бы сразу сработал рефлекс.
— Красивые стихи, — вдруг сказал Альфа.
Питонов тут же грубо бросил:
— Волк, я же сказал, что их чёрное слово оно опасно!
Альфа Феоктист вскочил с земли и проревел:
— Как ты меня назвал?!
— Волк.
Они моментально сцепились, словно только этого и ждали всю жизнь. Мы даже не успели опомниться. Питонов поставил мощный каменный щит, Альфа же бил по нему ледяными стрелами как из пулемёта. И прежде чем у него кончилась магия он успел пробить пару раз Питонову щит и даже ранить его в плечо, задеть рёбра!
Потом они кинулись врукопашную. Точнее это Альфа кинулся на него, метнув своё мощное тело вооружённое мечом. Но словно врезался в скалу. Питонов заслонился своим щитом земли словно стеной. Вытянул шестопёр и атаковал в ответ. Альфа ловко уклонился, но и Питонов не был так прост…
Однако Альфа конечно оказался сильней в итоге. Он свалил его на землю и начал бить. Но тут из толпы вылетел крепкий на вид сын Питонова и обхватил Альфу, оттащив его от отца.
Феоктист сперва пытался скинуть его, но немного подустал и спокойно сказал:
— Отпусти! Моя честь отомщена.
Он отпустил.
На песке лежал Питонов с разбитым лицом.
— Это происки тёмных! — вышел вперёд Онизюбрев. — Будьте осторожны иначе так можно дойти до убийства. Думайте что вы делаете, думайте что вы говорите, иначе… я боюсь за нас всех…
— Неужели это правда? — спросил Стас Деев. — Мои витязи не дерутся друг с другом.
— Одаренные стихийники, кроме огненного, расположены к подобному воздействию! Как и обычные люди, твои витязи меньше к этому расположены и знают друг друга сто лет, вместе воевали, — сказал Огнизюбрев. — А у нас здесь есть повод к неприязни, хоть и незначительный. Но тёмные сущности, коими напитан этот мир, умеют раздувать эти меленькие поводы, эти тлеющие огоньки неприязни, до огромных пожарищь, до крупных проблем.
Питонов встал и сделал то что я не ожила от него:
— Извини, если обидел, — подошёл он к Альфе. — Не хотел…
Альфа помолчал, и сказал:
— Ты тоже не обижайся… а вообще ты крайне силён для преподавателя.
— Я воевал, — просто ответил Питонов.
Альфа уважительно кивнул и они разошлись, если не друзьями, то хоть не врагами. В итоге мы расположились в городе возле пирамидаподобного зиккурата. Там были небольшие домики, откуда легко можно было выскочить и принять бой, если что…
А ночью пришло Оно.
В тот час я не спал. Мы сидели и тихо болтали с Машей, в углу нашего домика без крыши. Обсуждали будущие планы и что будем делать после того как напитаемся силой. Но внезапно, на ночном небе, загородив яркую луну появилось нечто.
Это был силуэт великана, контуры которого подсвечивала луна. А в районе головы горело два глаза холодным синим пламенем. Я вскочил и выстрелил в воздух из двустволки. А стреляла она громко. За стенкой спали Альфа и Медвебелов. С другой стороны Никита и Фёдор Буровы. Вскочив они сразу всё поняли, как и другие.