И сразу подключился к бою. Проткнул со спины одного коротким широким мечом, второго… но эффект был не таким какого я ожидал. Они вроде и дёрнулись, и кровь вроде выступила… однако они продолжили бой. Я же бил не куда попало, я бил так что бы рассечь печень, поджелудочное и другие раны…
Обернувшись двое раненных ринулись на меня, сыпя молниеносные удары. Уклон! Блок! Полетели искры от меча. Я стал шаркать по полу выложенному бетонной плиткой. И так и сяк, подкладываясь под линии удара, что бы блокировать, парировать...
Но драться с ними было трудно даже мне трезвому. Я вспотел чуть ли не с первых секунд боя. А их кленки мельтешили с такой скоростью что я едва поспевал их увидеть.
Тогда я решил подавить их магией. Зря что ли ходил за Переход…
Пуск! Один, второй ослабленный огненный шар… Лишь третий разорвал надвое одного из них. Второго я рубанул Огненным клинком, но срубил лишь плечо с рукой. Того что разорвало… он пополз, с перекошенным лицом, ко мне с ножом, пока я пытался зафехтовать обычным клинком второго с отрубленной рукой. Того что он подполз, я заметил слишком поздно.
В тот момент когда в мою ногу вонзился острый нож, пригвоздив меня к бетонной плитке.
Я сжал зубы от боли, едва не вскрикнув.
Резко увеличил Огненный клинок и срубил голову однорукому. А затем разрезал вдоль тело. Но потом его тело шевелилось, мне так показалось. Тогда я у меня закралось подозрение что это бесноватые. Однако… те бесноватые с которыми я имел дело в параллельных вселенных были немного другие… или эти совсем недавно при деле? Новообращённые?
Вопросы без ответов.
Другой случай произошёл через неделю.
Мы с Машей как раз посетили спектакль какого-то модного режиссера с конгломерата на не менее модный сюжет. Речь шла о солдатах, том как они хотели пойти в бордель и прочее казарменные истории.
Я вышел оттуда со смешанным чувством разочарования и скуки.
— Ну что спектакль был отвратным,— сказал я. — Не донёс он…
Маша покраснела.
— Даже ширинку намочили в том месте,— посмеялся я.
— Фу какая гадость!— скривилась Маша. — Уже после всех этих пошлых разговоров в казарме стоило выйти оттуда.
— Шёл к проституткам и не донёс...,— заржал я.
— Ой ну хватит уже, ты тоже как дурак. Что там у нас дальше по программе. Вита сказал что вы у Быбелкина хотели собраться.
— Вроде да, — сказал я. — На даче…
Стоял летний, солнечный день. В переулке ,куда мы вышли из театра сидело, стояло много молодёжи. Буквально возле театра было полно кафе, запах из которых разносился по всей округе и кофе и ваниль и корица. Весело играла скрипка на одном конце переулке. На другом конце, куда мы шли, под гитарный перебор какой-то парень, стоя у стеночки надрывался:
— Я свободен словно птица в небесах!
Я свободен, я забыл, что значит страх!
Я свободен с диким ветром наравне!
Я свободен наяву, а не во сне… Парень замолчал, я присмотрелся к лицу. С трудом в нём узнавалась личность Кипелова. Тут не было его длинной причёски из нашего мира, короткая по бокам и длинная наверху. Никогда не был его фанатом, но некоторые песни нравились.
Я вытащил десять рублей, и кинул ему в чехол от гитары. Он поклонился и начал опять петь, другую песню.
Мы вышли из переулка… Я думал что там будет не так людно. Но в субботу в центре было полно разного народу и я уже пожалел что пошёл на этот чёртов спектакль. Теперь выехать будет не так просто. До питерских пробок моего мира далековато… но всё же.
— Купим тортик с собой, — сказала Маша.
— Тортики там наверно есть…
— Ну не знаю, а что они едят ещё…
— К вину надо сыра купить хорошего и что-то ещё. Они вино любят…
— А я не очень, — сказала Маша. — Я лучше торт.
— Аналогично, — сказал я открывая дверь машины.
Мы купили торт, сыру и вина. И отправились к Быбелкину на дачу. Самое трудное оказалось выехать из города. Потом было легче, спустя час скоростной езды я оказался в знакомой местности.
Дом из толстых дубовых бревен, было трудно спутать с чьим-то другим. Двух этажный с огромной мансардой, тянувшей на полноценный третий этаж, он сильно выделялся, на фоне кирпичных новоделов и обшитых вагонкой одноэтажных и двухэтажных небольших домиков.
Было уже пять часов вечера.
Мы оказались первыми. Нас и должно было быть не то что бы сильно много. Быбелкин с Нутриевой, Никита с Витой, мы с Машей и ещё Артём Буревестников со своей Катей. Всех нас связал Переход.
Я с ходу вручил Быбелкину бутылку вина со словами:
— Специально для вас купил…
Быбелкин упёрся глазами этикетку, удовлетворённо хмыкнул, но возразил:
— Буров я не алкоголик… если что. Но за вино спасибо. Люблю сухоекаберне, но такое ещё не пробовал.
— А почему никого нет? — спросил я Быбелкина.
То откинул длинный чуб огненно рыжих волос и сказал:
— Так рано ещё. Я сказал что бы к шести подкатывали.
— Ночное пати, — нашёлся я.
— Типа того, — сказал Быбелкин. — Проходите, присаживайтесь… оружие знаете куда ставить.
Я поставил в оружейницу возле входа широкий меч.
В огромном зале первого этажа осталось всё как прежде. Обшитые вагонкой стены покрашенные тёмной версией морилки. Три коричневых дивана — старый протёртый кожаный, новый клетчато-матерчатый и просто деревянная скамья с подушками; два кресла обитых овчинным мехом из рогов оленя возле маленького столика и один низкий длинный стол покрытый толстым ровным слоем лака, на котором уже стояло угощение. А ещё там были по прежнему свечи, много свечей для освещения и керосинки… Над самым столом висела огромная люстра для свеч… свечи стояли даже на столе. А ещё там стоял самовар, накрытый сверху подобием носка сшитого из красного льна.
— Будешь чай? — спросил Быбелкин, перехватив мой взгляд на самовар.
— Неплохо было бы.
— Тогда я схожу на кухню за кипятком...
Быбелкин исчез и вернулся с большим чайником из нержавейки и маленьким керамическим с заваркой. Из большого перелил кипяток в самовар. И натянул носок для сохранения тепла ещё сильней…
— А что, электричество ещё не провели? — спросил я Быбелкина.
— Неа, — сказал он. — Со свечами круче… атмосферней.
Я уселся за стол потрошить тортики, пока Маша ушла к Нине и о чём-то болтала с ней. Их голоса слабо доносились до нас с кухни. Пахло пряностями, паприкой, мясом, чесноком… Там что-то готовили…
— Что ни там готовят? — спросил я. — Запах провоцирует аппетит!
— Нина любит когда её хвалят и решил заделаться поваром. Я ей говорил: давай купим. А она решила сама испечь мясной пирог и из горбуши…
— Женщины любят когда их хвалят, — сказал я. — А пирог это хорошо. Особенно из горбуши с зеленью.
— Все любят когда их хвалят, — сказал Быбелкин.
— Я не люблю, — честно сказал я.
— Ты особый случай,— улыбнулся Быбелкин.
Я открыл миниатюрный краник на самоваре, затем налил себе из керамического чайничка немного заварки. Чай оказался душистый с мятой барбарисом.
— это что за чай?
— это наш русский, в основе иван-чай с добавлением разных трав. Знакомые дали попробовать, открыли дело в том году…
Я оглядел стол.
Кроме моего Медовика, на столе стояло «Птичье молоко» и «Миндальный» с заварным кремом на коржах. Что ж, приличный выбор. Я набросился а «Птичье молоко» и стал поглощать большой кусок с особым рвением. Люблю сладкое. И надо сказать что наши тортики были от килограмма и больше, а Птичье молоко и вовсе полтора!
Быбелкин вытащил откуда-то книгу. Он начал вертеть её в руками, и когда я её узнал то чуть не подавился тортом и чаем которым его запивали.
— Сергей! — чуть ли не крикнул я. — Только не говори что это гримуар по чёрной магии…
— Он самый, — сказал Быбелкин равнодушно, что-то изучая на зловещих страницах.
— Где ты его взял?!
— Нашёл на чердаке, где и потерял… может он тогда невидимым стал на время.