Всё это я слышала от старых людей у костра, но, сказать по-правде, воспринимала больше как сказки. И вот теперь оказалось, что Раала — дитя Пожарища.
— Ты говорила, что усыпила живущее в ней зло навсегда, — бросил Глава рода в лицо Вееки.
Целительница вздохнула и тяжело опустилась на скамью.
— Я думала, что сделала это, — устало сказала она.
Глава хотел что-то сказать, но передумал. Сев рядом с Вееки, молча обнял её за плечи. Целительница опустила голову ему на плечо. Так они сидели некоторое время, покачиваясь из стороны в сторону, будто два попавших в бурю дерева.
«Так вот почему Раала всегда была такой болезненной, — подумала я. — Целители рода ядом подавляли в ней тёмное и смертоносное, надеялись, что со временем удастся окончательно подчинить зло. Но оно оказалось сильнее».
Глава рода осторожно отстранил Вееки, поднялся и произнёс:
— Люди собрались на сход. Нужно поговорить с ними, объяснить для чего приезжал посол из Тарганен.
Вееки кивнула. Оба одновременно посмотрели на меня.
— Вы же не оставите меня здесь? Я тоже хочу быть на сходе! — взмолилась я.
И даже попыталась встать, но, как и в прошлый раз, ничего хорошего из этого не получилось.
Вееки остановила меня жестом.
— Лежи. Я передам ребятам, чтобы отнесли тебя на Площадь, — сказала она.
— Я сам передам, — произнёс Глава и вышел из дома.
Вееки прошла от стены к стене, взяла палку, рассеянно помешала остывшие угли в очаге.
— Всё что вы говорили про Раалу, это правда? — робко спросила я.
— Да, — ответила Целительница по-прежнему глядя в очаг. — Я помню день, когда она родилась. Письмена тёмных богов образовали на её коже сложные узоры, которые сияли ярче чем Валлах Одо. Я должна была оборвать её жизнь, но мать Раалы смотрела на меня так просительно... Она сказала: «духи Леса предрекли, что у меня больше не будет детей. Пожалей мою дочь, Вееки!» И я пожалела. Мы никому не сказали об узорах, обманули, что девочка родилась очень болезненной и её пока нельзя никому показывать. И прятали Раалу от людских глаз, пока узоры не исчезли.
— И мой отец ничего не заметил? — недоверчиво спросила я.
— Заметил, конечно. Но я и его уговорила оставить Раале жизнь.
«Прежде в роду Свирх не рождались дети, отмеченные огнём, — сказала я ему. — Откуда нам знать, что это злое пламя? Вдруг, в её крови течёт свет Валлах Одо и, убив дитя, мы убьём надежду на восстановление нашего рода?»
Вееки грустно улыбнулась воспоминаниям и подняла на меня глаза:
— Твой отец был хорошим человеком и...
Но договорить ей не дали. На крыльце послышались шаги, и в дом с носилками в руках вошли Лиим и Меед.
Глава 11
Лиим и Меед помогли мне добраться до Площади и опустили на войлок под раскидистым деревом раж. Оно тут же заинтересовалось, как я. Ветки опустились, листья-пальцы потянулись к моему лицу, погладили щёки. Я зажмурилась от удовольствия, шутя отмахнулась от них:
— Отстаньте, прилипалы! Всё со мной нормально. Пару деньков полежу и опять буду в норме.
Листья потрепали мои волосы, и ветки поднялись.
На Площади было шумно. Оглядевшись, я увидела, что на сход собралось почти всё селение. Даже дедушка Воок, который давно перестал выходить из дома, и тот сидел на большом, нагретом Валлах Одо камне, опираясь на толстую палку. Пока ждали Главу, многие принесли из дома еду и хмельной мёд, расстелили на земле покрывала, как делали на праздники весеннего и зимнего соединения светил, и ожидание схода превратилось в застолье.
Вопреки моим ожиданиям, Глава рода на Площадь пока не приходил. Любопытно, куда же он отправился из Целительского дома?
Ко мне подошли ещё две моих подружки, Диина и Наата. Они не входили, как я, в боевую группу, а работали в Кожевенном доме: сшивали шкуры, делая из них всевозможные вещи, которые наши потом продавали на рынке в Сеншае. Пальцы у обеих загрубели от работы с иголкой, а язычки были остры на шутки. Такого родства душ, как с Раалой, у меня с ними не было, но я любила почесать с ними языками, обсудить односельчан и повеселиться. Девчонки принесли мне мёд и вяленое мясо с сыром, который варили в Великостепье. Ну и конечно, наперебой забросали вопросами, так что поесть мне было некогда. Само собой, прежде всего их интересовала новость про Раалу. Мне показалось, что у Нааты даже кончик длинного носа подрагивает от желания засунуть его в чужие секреты. А мне, едва ли не впервые в жизни, не хотелось о чём-либо рассказывать — даже намёками и загадками. И быть Маарой, Которая Знает Больше Других, сегодня тоже не хотелось. То, участником чего я стала, было так велико и сложно, что я чувствовала себя листом, сорванным с дерева и брошенным в мутный поток. Мне хотелось остаться одной, подумать, ещё раз проговорить про себя всё, о чём узнала, и вновь подумать.
Чтобы не обижать девчонок, я сослалась на сильную слабость и пообещала, что обо всём расскажу, но потом, когда буду чувствовать себя получше. Они разочарованно надули губы, а Диина заметила, чтопотомони и от других узнают. Но я не поддалась. Впрочем, девчонки быстро переключились на собственные новые новости. От них я узнала, что родители Роома заперлись вместе с сыном дома, но не так давно к ним пришёл Глава — и они его пустили.
— Я видела Уйдину, когда она открывала дверь. Бедняжка вся опухла от слёз, — сказала, понизив голос, Диина, и осмотрела на нас с таким торжеством, будто не из-за угла дома подглядывала, а совершила подвиг.
— Но почему? — удивилась Наата. — Лысый ведь оживил Роома!
Я опустила глаза, боясь выдать себя взглядом и сосредоточилась на еде. О том, каким стал Роом, рассказывать тоже не хотелось, и вообще девчонки, с которыми я прежде так любила повеселиться, сегодня меня подбешивали. Я как будто увидела их совсем другими глазами.
«Пустоголовые сплетницы, — подумала я. — Лишь бы перемыть другим косточки да позлословить. Будто мухи перелетают с одной кучи нечистот на другую в поисках «сладенького».
— О чём задумалась, Маара? — спросила Диина.
— Ага. И жуёт так, жуёт, — хихикнула Наата и усиленно задвигала челюстями, передразнивая меня.
Они склонились ко мне с двух сторон, так что едва не касались головы, Диина заговорщицки подмигнула:
— Как он?
Я недоумённо вскинула на неё глаза:
— Кто?
Подружки со значением переглянулись.
— Чужак, кто же ещё? Вы с ним вдвоём в Лесу были. Ай, только не говори, что растерялась и не попробовала новенькое? — Наата гаденько улыбнулась.
— Фееб-бедняга поди потому из рода и сбежал, — подхватила Диина.
Мне захотелось зарыть обеих в землю по плечи, но я была сейчас не в лучшей форме.
— Дуры вы, — презрительно бросила я.
Видимо на моём лице отразилось столько всего плохого, что девчонкам сразу стало не смешно.
— Ты что, Маара? Обиделась, что ли? — осторожно спросила Диина.
— Мы же пошутили, — поддакнула Наата.
— Шутницы, Хун вас возьми, — проворчала я.
— Почему же тогда Фееб сбежал? — с любопытством спросила Наата.
— И куда? — подхватила Диина.
Я поморщилась: как же все замучили меня этими вопросами!
Тут на Площадь вышел Глава, избавив меня от необходимости что-то отвечать. За ним шаг в шаг следовал Наставник, позади серой тенью брат Аристо, а уже за ним — стражи из империи Тарганен. На Площадь маг выходить не стал, оставшись под навесом загона для хабарги. Мне кажется, никто из селян его даже не заметил, да и я сама до событий в Целительском доме не обратила бы внимания на этого человека-тень.
Встав в начертанном на земле круге Правды, Глава поднял руки вперёд ладонями и провозгласил:
— Вакхай Оли, славные люди рода Свирх.
В толпе наступила такая тишина, что стало слышно, как падают на землю листья. Даже не верилось, что ещё недавно на Площади стояли шум и гомон.
— Я знаю, о чём вы хотите меня спросить, — продолжал Глава. — Знаю также, вы недоумеваете, почему я не представил вам сразу наших гостей.