Кто-то подбежал к Дегану. Он успел заметить перекошенное от ярости лицо и пожар, отражённый на клинке меча. Деган откатился в сторону, и меч стражника вошёл в землю. Деган прыжком поднялся на ноги, бросился на стражника, ударил ножом. Послышался короткий вскрик, стражник упал на землю. Вытерев нож о штанину, Деган быстро осмотрелся по сторонам. Но больше в суматохе никто его не заметил, а если и заметил, то принял за своего.
Неподалёку раздалось ржание лошади Импа. Умная животинка вернулась и ждала Дегана. Полуослеплённый и покрытый ожогами, Деган пошатываясь, пошёл на звук её храпанья. Вот и лошадь. Деган запустил пальцы в густую гриву, сморщился от боли в опалённых ладонях.
— Спасибо, девочка, — шепнул он.
Вскочил в седло и, пригнувшись к шее животного, погнал прочь от этого места. Он знал, кому нанесёт визит в первую очередь.
___
** Хром - бог опасности и риска.
Глава 14
— В час, когда Красный Воллах Одо и Голубой Окхари встретятся на небесах и встанут в одну линию, ты примешь смерть от меча Маары, —провозгласил Глава.
Я вздрогнула. Потом решила, что ослышалась, но односельчане уже повернулись ко мне — на лицах многих появилось облегчение оттого что назвали не их. Значит, это не ошибка — он в самом деле назначил меня палачом Раалы! Но я не могу! Я поклялась убить Дегана, не Раалу! Да, она предала моё доверие, нашу дружбу и весь род, но почувствовать на своих руках её кровь... Я не могу! Зачем он так со мной?! Однако противиться решению Главы рода при односельчанах я не решилась.
Бывшая подруга нашла меня взглядом, по её обескровленному лицу прошла судорога. Я опустила голову, в груди запекло от щемящей тоски, не знающей выхода. Обернувшись, я увидела, что все начали расходиться по домам.
Две женщины подняли с земли Раалу и под руки увели в Тёмный дом, где ей предстояло ожидать казни. Казни от моей руки.
Увидев, что Глава рода уходит, я окликнула его. Мужчина обернулся, но, прежде чем я успела что-то сказать, перебил:
— Позже. Зайди ко мне.
И, не дожидаясь моего согласия или возражений, ушёл. Я вернулась домой, не разжигая огня, села на сложенные стопкой войлочные подушки и дала волю слезам. Я оплакивала Роома, Шиину и отца Раалы, я оплакивала нашу с ней дружбу и свою наивную преданность; я оплакивала прошлое.
Когда душа отца улетела с дымом в страну мёртвых, моя жизнь впервые разделилась на «до» и «после»; тогда я почувствовала, что закончилось детство. А теперь... Теперь мне казалось, что я стою перед пропастью, в которую уже низверглось всё, что меня окружало. О чём бы я не вспоминала, это так или иначе было связано с двумя самыми дорогими для меня людьми: Раалой и отцом. Но отец ушёл в Небесный Лес, а Раала...
Я медленно поднялась, на заплетающихся ногах подошла к стене, на которой в скобах висел отцовский меч. Утерев рукавом слёзы, взяла его, достала из ножен и положила на руку плашмя. Холод металла растёкся по моим жилам ледяной волной. Я представила, как всё случится: на Площади, откуда нас провожали на испытание, поставят большой, в два обхвата лауте* из священного дерева Правосудия, к нему подведут Раалу. Её опустят на колени, позволят попросить прощение у всех людей рода и сказать последнее «прости». Затем... Я до боли зажмурилась, так что перед глазами вспыхнули оранжевые пятна. Не могу думать о том, что будет потом!
Постояв так некоторое время, я вернула меч на место и пошла к Главе рода. Он поговорит со мной сейчас — и точка.
Пройдя половину пути, я остановилась, прижав руку к груди. Рана дала о себе знать острой болью. Кто-то окликнул меня из боковой улицы, но я даже не обернулась. Не хотела, чтобы кто-либо встал между мной и моим решением, отвлёк на другое, неважное. Прижимая руку к груди и придерживаясь за стены домов, я продолжила путь.
Завернув за угол, увидела, что от дома Главы движется процессия: сам глава, Наставник, брат Аристо и охрана посла. Маг вёл за руку Роома; двое воинов несли на носилках свёрток, в котором угадывались очертания человеческого тела. Посол, поняла я. Было так странно, что никто из нас, обычных селян, даже не видел, как он выглядит — а ведь этот человек сыграл в судьбе рода большую роль. Все мы понимали, что как бы не развивались дальше события, наша жизнь уже не будет такой, как прежде. Мне кажется, многие сейчас думали о том же.
Селяне вышли из своих домов, провожая угрюмыми взглядами Роома и носилки с мертвецом. В воздухе повисли духота и напряжение.
— Что же, друг, будем ждать от тебя вестей, — сказал Глава брату Аристо. — Сообщи нам сразу, как в империи примут решение.
Маг наклонил лысую голову и протянул руку в сторону серопёрой птахи, купавшейся неподалёку в пыли. Птаху тут же подняло в воздух и вперёд хвостом поднесло к брату Аристо. Вид у неё при этом был самый изумлённый. Сжав птаху в ладони, маг ответил Главе:
— Я пришлю ответ с птицей.
Больше между ними не было произнесено ни слова. Проводив брата Аристо и стражников до ворот, Глава с Наставником вернулись в дом и плотно закрыли за собой дверь. Я неуверенно направилась за ними. Сделав несколько шагов, остановилась. Моя решимость заставить Главу поговорить со мной во чтобы то ни стало, поколебалась. С другой стороны, я знала, что если не сделаю этого сейчас, то потом буду корить себя.
Подойдя к двери, я прислушалась: в доме раздавались голоса. У меня появилось острое желание сбежать: от двери, из посёлка, из Леса. Как Фееб — без благословения и прощания. Желание было настолько сильным, что я испугалась, как бы оно не победило, и схватилась обеими руками за дверной косяк.
«Сейчас!» — мысленно приказала я себе и постучала.
Голоса смолкли. Раздались шаги, хорошо смазанные петли повернулись без скрипа, и я оказалась в полосе света, исходящего от нескольких больших ламп. Сквозняк колыхнул в них пламя, отчего тени заметались по полу и стенам, словно преступники, которых заперли в ловушку. Сидевший у огня на сложенных стопкой шкурах Наставник выглядел, как мне показалось, смущённым. В руке он держал чашу с чаем и, при моём появлении, сделал движение, словно хотел поставить её на пол. Но передумал и отпил из чаши, глядя на меня сквозь поднимавшийся пар.
— Простите, что прервала ваш разговор, — произнесла я, ощущая, как сердце в груди вновь разгоняется, а щёки заливает жар.
— Наверняка тебя привело что-то важное, — сказал Глава рода с непривычной мягкостью в голосе.
— Да... Вы же сами сказали зайти... Вот я и... зашла.
Хозяин дома посторонился, пропуская меня внутрь. Я вошла, неглубоко поклонилась Наставнику, всё еще чувствуя себя очень неловко. Плотно закрыв дверь, Глава рода устремил на меня долгий взгляд, в котором я прочитала, что он уже знает для чего я пришла, и уже решил отказать. Глубоко вздохнув, не отступать же, я сказала:
— Глава, я не смогу выполнить поручение, которое вы мне дали. Я не готова... У меня рана, сами же знаете.
— Мы дождёмся твоего полного выздоровления, — сказал он.
— Нет! Выберите для этого кого-нибудь другого! — воскликнула я.
Губы мужчины тронула лёгкая усмешка, но она тут же исчезла. Я потупила глаза, одинаково страшась взглянуть и на него, и на Наставника.
— Кого ты предлагаешь выбрать? — спросил Глава.
— Не знаю, — едва слышно ответила я. — Кого-нибудь, кто был с ней не так близок. А я... Я слишком сильно люблю её. Точнее, любила... но... всё равно... люблю. Я всегда буду чувствовать её кровь на своих пальцах, а рука, державшая меч будет проклята. Я отгрызу её, как отгрызает лапу зверь, попавший в капкан.
Он шагнул ко мне и, взяв двумя пальцами за подбородок, поднял мою голову, заставив смотреть себе в лицо. Краем глаза я видела, что Наставник наблюдает за нами, прихлёбывая чай из чаши.
— Ты простила Раалу? — спросил Глава рода.
— Не знаю. Но у меня нет к ней ненависти, — всё также тихо сказала я. — Её попутала Лесная дева. Это могло случиться с каждым, и со мной тоже.