У меня промелькнула мысль, что это духи Леса явились, чтобы отомстить нам за то, что мы не отстояли свою землю. Страх сковал мои руки невидимыми цепями, меч отца стал слишком тяжёл.
Наконец кому-то из наших удалось зажечь от костра факелы. Первое, что я увидела, было тело Ирэены. Она лежала на боку, окровавленные пальцы судорожно скребли землю, ноги подёргивались, из разрезанной шеи раздавались булькающие звуки, а глаза уже смотрели за грань, куда все уходят без возврата.
Я с болью отвернулась. Увидела, что напавшие такие же люди, как мы, просто на них чёрная одежда и латы из вороного металла, головы обмотаны платками с прорезями для глаз, на руках перчатки. Поняв, что они не духи, я осмелела и вновь со всей яростью ринулась в бой. Мы с Фриидой и Лиимом встали так, чтобы закрыть спины друг друга.
На нас набросились трое. Молчаливые, с блестящими в прорезях повязок глазами, они пытались разъединить нас. Но мы вновь были в родной стихии — вместе, как единый многорукий бог.
Один из напавших упал, пронзённый мечом Лиима, но тут же зашипела от боли и согнулась пополам Фриида. Я перекатилась через её спину, обрушила на «чёрного» удар меча, разрубив его от плеча вниз. Третьего мы прикончили вместе с Лиимом. Друг склонился над Фриидой, я же поискала взглядом Наставника. На него наседали сразу двое, яростно тесня в сторону от остального отряда. Наставник бился с холодной злостью, не давая обойти себя.
Я бросилась к нему на помощь, но внезапно перед глазами вспыхнул яркий огонь. Я прикрыла рукавом глаза от жара, и тут же почувствовала острую боль в затылке. Небо и земля поменялись местами. Прежде чем меня накрыла тьма, я увидела задние копыта лошади вороной масти. В лицо полетели комья земли, и...
Очнулась оттого, что кто-то лил на голову воду. Открыла глаза и тут же застонала: кажется, у меня болели даже ресницы, а голову «протыкал» невидимый раскалённый прут. Всё вокруг было смазано и расплывчато, впереди и сбоку перемещались люди, но когда я пыталась их рассмотреть, глаза жгло огнём. Я лежала на боку, связанная по рукам и ногам, от сырой земли шёл холод. Шлема на голове не было; кирасы тоже. Нательная рубашка задралась и скаталась, будто меня волокли за ноги. Я заворочалась, пытаясь опустить её, но ничего не получилось.
— Эта тоже девка, — раздался неподалёку грубый мужской голос.
— Ай! Кусается, стерва! — воскликнул второй. Тут же раздался звук удара и женский всхлип.
Я подняла голову и вгляделась в сторону, откуда раздавались голоса. Окружающий мир постепенно обретал чёткость: вокруг росли деревья. Лес оказался чужой: редкий, деревья корявые, нездоровые, с высохшими ветками и зелёными пятнами на коре. Я отметила, что стало гораздо светлее, хотя небо по-прежнему было затянуто тучами.
Шагах в тридцати от меня на земле лежала Фриида — тоже без шлема, с испачканным в грязи лицом и в окровавленной на боку рубахе. Я вспомнила, что в бою её задели мечом, насколько сильно, неизвестно. Руки девушки были вытянуты и привязаны к дереву, на ногах сидел худой бородатый мужик. Рядом с ним на земле второй — тоже худой и бородатый. Он показывал товарищу прокушенный палец, поднеся так близко к его глазам, будто хотел их выколоть. Одеты мужчины были совсем не так, как напавшие на нас, и больше напоминали бродяг. У бродяги, сидевшего на ногах Фрииды, висел на поясе нож. Чуть поодаль стояла запряжённая двумя мохнатыми лошадками и крытая грязной дерюгой повозка. Её караулили четверо вооружённых мечами мужчин.
Кажется, мы попали к разбойникам. Тем самым, нападения которых так опасались по дороге в империю Тарганен. А вот по пути обратно, мы немного расслабились: грабить у нас было нечего. Но когда появились разбойники? И куда исчезли напавшие на нас? Где Наставник, Лиим, Тооли, остальные? Я посмотрела на крытую повозку: может, наши мужчины там? Почему нас с Фриидой вытащили наружу?
Я немедленно получила ответ на свой вопрос. Мужчина с прокушенным пальцем склонился над Фриидой и спросил:
— Будешь со мной ласковой?
Она яростно плюнула ему в лицо.
— Вот тварь, — процедил он, утирая лицо рукавом. — Погоди, я научу тебя ласке.
После чего наклонился и ударил Фрииду кулаком в лицо. Её нос превратился в уродливую кровавую массу, по подбородку потекла красная жижа, из глаз хлынули слёзы. Фриида завертелась на земле, пытаясь освободиться, но второй разбойник крепко держал её за ноги. Из-за деревьев появились ещё мужики, такие же грязные и оборванные, как эти двое. Они подошли ближе, с равнодушием и какой-то звериной сосредоточенностью наблюдая за избиением. Ни у кого на лице не появилось сострадания и жалости.
— Ну-ка, снимите с неё штаны! — крикнул им избивавший Фрииду. — Не бойтесь, очередь до всех дойдёт.
Сидевший на ногах у Фрииды, встал. Вместе ещё с одним разбойником они, смеясь, стянули с девушки сапоги и штаны, развели её ноги в стороны. Тот, который бил, залез на неё сверху и развязал верёвку, удерживающую его портки.
Неожиданно Фриида заорала:
— Проклинаю вас! Чтобы вы сдохли! Все вы и дети ваши!
Она выгнулась дугой, после чего упала на землю и замерла, глядя в небо. Изуродованное лицо превратилось в неподвижную маску.
— Егрек, слышь... Она того... кончилась, — растерянно сказал разбойник, который держал её за плечи.
Насильник отшатнулся, хотел вскочить на ноги, но запутался в собственных штанах и упал на зад.
Двое, державших Фрииду за ноги, отпустили её и привстали, глядя мёртвое тело с изумлением, переходящим в суеверный ужас. Да и было отчего ужаснуться: лицо Фрииды стало опухать и налилось синевой. Кожа в нескольких местах лопнула, из трещин вытекла чёрная жижа.
Я дотронулась языком до зуба с зерном яхменя. Раскусить его прямо сейчас, не ждать, пока со мной сделают тоже, что с Фриидой? Но от одного взгляда на изменившееся до неузнаваемости лицо односельчанки, меня прошиб холодный пот и замутило. Наади ничего не говорила про то, что это будет выглядеть так жутко.
И потом, вдруг мне повезёт и получится убежать? А если раскушу зерно, спасения точно не будет. В голове отчётливо прозвучал голос Наади: «Не спеши раскусывать семя, борись и надейся. Небесный Лес всегда примет тебя под свои кроны, не нужно туда торопиться».
«Хорошо, Наади, — мысленно ответила я ей. — Буду надеяться».
В этот момент ко мне подошёл Егрек. Сердце у меня зашлось от страха. Я попыталась отползти назад, но упёрлась спиной в корень дерева. Разбойник выхватил закреплённый на поясе нож и навис надо мной, прижав острие к моему горлу. В глазах мужчины плескался животный страх за свою жизнь.
— Отчего она умерла? — спросил он, кивнув в сторону Фрииды. — Ты должна знать, вы были вместе.
Остальные разбойники приблизились к нам, держась на расстоянии.
— Говори, не то зарежу! — рявкнул Егрек.
Я почувствовала укол, по шее потекла горячая струйка крови. Тут меня осенило, что это мой шанс, если не на освобождение, то на защиту от изнасилования.
— Она болела, — сказала я, прямо глядя в глаза мужчине.
— Чем? Никогда не видел, чтобы после смерти рожа лопалась.
— Это... чёрная горячка.
— Никогда о такой не слышал, — заметил Егрек.
— Она заразна? — перебил его, державший Фрииду за ноги. Он сунул руку под рубаху и стал расчёсывать грудь.
— Да, — ответила я. — Но мы в роду Свирх научились лечить. Нужно только не опоздать. Помочь Фрииде мы уже не успели.
Я скорбно замолчала.
— Ты умеешь такое лечить? — недоверчиво спросил Егрек.
— Я младшая целительница рода Свирх и знаю заклинание от этой болезни, — во рту у меня пересохло от страха, но я заставила себя по-прежнему не отводить глаз от разбойника. Его заскорузлое лицо не покидало сомнение, он не знал, верить мне или нет.
— Как понять, что заболел? — спросил молчавший до сих пор разбойник — здоровый белобрысый детина.
Я покосилась на его друга и ответила:
— Сначала начинает чесаться грудь, потом всё тело. Чем дальше, тем сильнее.