Затем разбойники решили, что нужно вылечить тех, кто охранял повозку. К счастью, заклинание от чёрной горячки я придумала не сложное, так что повторить его не составило труда.
Тогда же разбойники договорились, что не будут говорить у себя в деревне про неизвестную болезнь — а то мало ли что. Я поняла, они боялись, что их прирежут также, как они чесоточного.
Заметно повеселевшие, разбойники стали грузиться в повозку. Я думала, меня посадят внутрь, к остальным пленникам, но Егрек приказал сесть рядом с ним на козлы. Предварительно он связал мне руки. Всё это время Егрек, как и обещал, не спускал с меня глаз. Даже когда мне понадобилось пойти по женской надобности, отправился сопровождающим и специально стоял напротив, поигрывая ножом и отвешивая сальные шуточки.
«Ничего, — мысленно утешала я себя, — перевернётся и на моей улице телега с пряниками. Уж тогда ты сполна ответишь мне и за это унижение, и за смерть Фрииды».
Переговорить со своими я так и не смогла. Лиима быстро увели, а мне потом даже заглянуть в повозку не дали, так что я до сих пор не знала, кто из мужчин остался жив после схватки с напавшими.
Когда с погрузкой было закончено, несколько разбойников забрались внутрь повозки для охраны пленников, остальные пошли пешком рядом.
На месте стоянки остались два тела: Фрииды и чесоточного. Посмотрев наверх, я увидела, что под низкими тучами уже кружат падальщики.
Стоило отъехать, как небеса треснули, и на землю полил дождь. Косые струи стучали по крытому верху повозки, спинам лошадей, головам и плечам людей. Егрек привстал и взял с сиденья плащ из плотной непромокаемой ткани. Расправив его, главарь накрылся плащом с головой, так что только длинный нос снаружи остался. Меня, само собой, оставил мокнуть.
Неожиданно к козлам подбежал мужчина в плаще с капюшоном. Когда он поднял голову, я увидела, что это Прол.
— Держи, колдунья, — сказал он и бросил мне на колени плащ.
Егрек только фыркнул, но говорить ничего не стал.
— Спасибо, — проронила я и впервые рассмотрела Прола внимательнее. Оказывается, он был ещё довольно молод, лет двадцать пять, не больше. Редкие пепельные волосы и борода делали его похожим на волка во время линьки.
Неловко орудуя связанными руками, я стала разворачивать плащ. Прол запрыгнул на козлы.
— Но ты! И без тебя тесно! — рявкнул Егрек.
— Так иди пешком! — в тон ему ответил Прол.
Я заметила, что в складках его плаща тускло блеснул нож. Мужчины уставились друг на друга словно звери. У меня возникла мысль спихнуть Егрека, но лошадки шли шагом, и падение не будет впечатляющим. Жаль, соблазн был так велик!
Тем временем, Егрек первым отвёл взгляд и грязно выругался, но это было ворчание побеждённого пса. Я подумала, может, Прол в приливе великодушия развяжет мне руки, но он лишь забрал плащ, с которым я так и не смогла справиться. Развернув его, Прол укрыл мои плечи и голову.
Я усмехнулась:
— Поздно, я уже промокла до нитки.
— Ничего, так всё равно теплее, — сказал он.
Сидеть втроём на самом деле было тесно, поэтому Прол спрыгнул и пошёл рядом с повозкой, меся ногами кашу, в которую превратилась дорога. По обе стороны тянулся редкий лесок, в котором пней было больше, чем деревьев. Я отметила, что за всё время не встретила в этих местах ни одного зверя или птицы.
— Как называется этот лес? — спросила я у Прола.
— Гиблый, — ответил Егрек и ударил вожжой правую лошадёнку.
Та, видимо уже привыкшая к подобному, даже не ускорила шаг.
— Слушай, а как вы нас захватили? Откуда вообще появились? — вновь спросила я у Прола.
Егрек бросил в нашу сторону свирепый взгляд, но ничего не сказал. Его звезда главаря закатилась, и теперь ему оставалось только возмущённо сопеть.
— Нам донесли, что в Малой степи будет бой и можно поживиться добычей, — ответил Прол.
— Донесли?! — изумилась я. — Кто?
Разбойник пожал плечами:
— У Шэра свои доносчики.
Я отметила новое имя.
— Мы поехали проверить, — продолжал Прол, — и впрямь бой. Подождали, пока вас разобьют и повязали тёпленьких.
«Подождали, пока разобьют, — мысленно повторила я. — Подлые, трусливые шакалы, способные нападать только раненых и смертельно уставших!»
— Раньше вы видели тех, кто на нас напал первыми? — спросила я, стараясь не показать гнева.
Просто едем, просто разговариваем. Прол даже удивился:
— Конечно, это ж степняки. Они всегда так нападают.
Я вновь, как наяву, увидела похожих на призраков людей в чёрном — быстрых, неуловимых, смертоносных. Степняки. И ведь посол тоже был убит шипом растения из Великостепья. Но почему они объявили нам войну? Что мы им сделали? Какое отношение Великая степь имеет к нашему Лесу и роду Свирх?
Вопросы множились, а рядом не было никого, кто сумел бы на них ответить.
— Сколько наших вы взяли? — продолжила я выспрашивать у Прола.
— Шестерых вместе с тобой и той девчонкой.
Я поняла, что он говорит о Фрииде. Шестерых. То есть в живых осталось всего четверо мужчин. Новость оглушила меня точно обухом по голове. Четверо мужчин из тринадцати, поехавших в империю Тарганен. Четверо! Только четверо! Да что же это?! Как же?!
Прол что-то спрашивал у меня, но я не понимала смысла его слов. Сидела совершенно раздавленная и потерянная, не в силах принять правду. Богатый же урожай собрала смерть с рода Свирх!
Увидев, что я не в состоянии поддерживать разговор, Прол вернулся к остальным разбойникам. А я так всю дорогу и просидела, тупо глядя на лошадиные крупы и летящие из-под копыт ошмётки грязи.
Дождь продолжал лить, когда мы подъехали к деревне разбойников. Она оказалась окружена высоким частоколом, на который были насажены две мужские головы. Одна голова принадлежала старцу. Его длинная седая мокрая борода прилипла к колу. Второй обезглавленный был гораздо моложе, лицо наискосок разрублено мечом — наверное, сопротивлялся, когда поймали.
Мы проехали ворота, и жуткие «встречающие» остались позади. Скрипя, повозка потащилась по улицам. Наверное, деревня тоже называлась Гиблой, потому что выглядела под стать лесу: потемневшие от времени, покосившиеся домишки, грязь, доходившая лошадям до бабок. Глядя по сторонам, я особенно остро тосковала по светлому, весёлому селению Свирх.
При нашем появлении, из домов начали выходить люди: старики, женщины, дети. Детей загоняли обратно, но они снова лезли на улицу, с любопытством разглядывая повозку и вернувшихся из вылазки разбойников. Я чувствовала направленные на себя со всех сторон взгляды.
— Смотрите! Никак это девка в мужицкой одёже! — говорили бабы и показывали на меня пальцами.
— Да ну, не девка! — возражали им. — Просто парень молодой. Лицо девичье, усы ещё не проклюнулись.
— Да где же не девка? Вот плащ с плеча сполз, титька сквозь рубаху просвечивает.
Я почувствовала, что заливаюсь краской и натянула на плечо опустившийся край плаща.
Повозка подъехала к большому дому, который сравнении с остальными был новее и просторнее. На крыльце под навесом стоял крупный мужчина с орлиным носом и чёрной, без единого седого волоса, бородой. На нём был длинный тёплый халат, перепоясанный кожаным ремнём, и хорошие сапоги. За спиной мужчины тёмной стеной стояли разбойники. Я подумала, что это и есть главарь, а Егрек всего лишь мелкая сошка, решивший изобразить из себя главного. Впрочем, может он был назначен старшим на время поездки, да только Прол его приземлил. Я заметила, что толпа селян тоже подтянулась к дому главаря.
Повозка остановилась перед навесом. Егрек толкнул меня в бок: