Главарь помолчал и с надеждой добавил:
— Говорят, ты чудеса творишь.
Улица закружилась у меня перед глазами. Я отчётливо поняла, что настало и моё время раскусить зерно яхменя.
Глава 25
Но не раскусила. Мне нужно было лишь резко и сильно сомкнуть зубы, чтобы треснула покрывающая зуб прозрачная корка, но рот будто наполнился чем-то вязким. Я не могла заставить себя с силой сжать челюсти.
Тем временем, главарь подозвал женщину с сальными, расчёсанными на пробор и забранными костяным гребнем волосами. Женщину звали Лайра, и на поясе у неё висел небольшой топорик. Главарь приказал Лайре выдать мне одежду, а также всё, что я попрошу для колдовства. После чего отвести к нему домой.
Вновь подняв мою голову за подбородок, он заглянул мне в глаза и сказал:
— Вздумаешь убежать, засеку до смерти. Уяснила?
Я кивнула.
— Хорошо, — он достал нож и разрезал верёвку на моих руках.
— Иди за мной, — сказала мне женщина сиплым разбойничьим голосом и, не оборачиваясь, пошла по улице. Я потянулась следом, загребая носками сапог грязь. Плечи придавила невыносимая усталость, воздух казался тяжёлым и липким. В голове стучало: «Я пропала! Пропала! Пропала! Мне отрубят голову, как тем знахарям, и насадят её на кол».
Почувствовав на себе чей-то взгляд, я обернулась и увидела, что на крыльце одного из домов сидит Прол. Он лузгал семечки и пристально наблюдал за мной. Я резко отвернулась и продолжила путь. Мой взгляд притягивал топорик на поясе женщины, который покачивался в такт ходьбе. Как бы его стащить? Я украдкой обшарила глазами улицу. Конечно же, за мной наблюдали. Кто-то пялился в открытую, другие поглядывали исподтишка, но, в любом случае, я находилась под пристальным вниманием деревенских. Стоит лишь попытаться снять с пояса женщины топорик, как эти шакалы набросятся на меня всей стаей.
Вслед за женщиной я прошла в тёмную, покосившуюся избу. На полу со звериным ожесточением дрались дети, поперёк комнаты была натянута тряпка, за которой женский голос пел заунывную колыбельную.
— Жди здесь, — сказала мне Лайра и зашла за ширму.
Дети при нашем появлении перестали драться, разбежались по углам точно мыши и блестели оттуда глазами. Вскоре Лайра вернулась и подала мне комок одежды.
— Переодевайся, — приказала она.
Это оказалась нательная рубашка и длинное платье с рукавами, сшитое из грубой ткани. Всё было плохо простиранным и как будто только что с кого-то снято. Но всё же лучше, чем моя промокшая насквозь, грязная одежда.
— Ты случайно не знаешь, куда скупщик отвезёт моих друзей? — спросила я Лайру.
— Вестимо, в Сеншай, — ответила она. — По сибицам там ведут торговлю рабами.
— Что такое сибица? — спросила я.
На лице женщины появилось презрительное выражение.
«Что взять с дикарей?» — читалось в нём.
— Сибица, манница, подёнка, вторых, середница, четвериница, палая, южаль, недыля, — раздражённо ответила она.
Я поняла, что Лайра перечисляет дни.
— А сегодня что? — спросила я.
Дети захихикали.
— Середница, — ответила одна из девчонок.
За ширмой заплакал младенец.
— Одевайся, — посуровела Лайра.
Отворачиваться никто не собирался, и я под любопытными взглядами всех, кто был в комнате, сняла с себя мокрую одежду и надела разбойничью. Платье оказалось так широко, что в него вошли бы ещё две меня. Я натянула свои сапоги и пригладила волосы. Они уже высохли после дождя, но были грязными и спутанными.
Закинув ногой мою старую одежду в угол, Лайра приказала одной девочек:
— Слашка, постирай.
Вновь повернулась ко мне:
— Что дать для лечения Изы?
Если бы я знала! Но что-то назвать надо было.
— Воду и свечу, — сказала я первое, что пришло в голову.
— Это всё есть и там, — отмахнулась женщина.
Младенец надрывался плачем, что есть силы.
— Ну что, идём, — сказала Лайра и довольно ощутимо пихнула меня, подталкивая к дверям.
Я тяжко вздохнула. Всё происходило будто в дурном сне. Мне казалось, что сейчас я проснусь и окажется — ничего этого нет: нас не взяли в плен, мне не нужно притворяться целительницей, за нами не приедет скупщик людей и нас не продадут на рынке, будто животных.
Мы вышли на улицу. Хотя бы дождь закончился — и то хвала духам Леса. Я быстро оглядела улицу — не оставляла мысль о побеге. Пробраться бы в конюшню, выкрасть лошадь и ускакать отсюда восвояси! Я видела, куда уехала повозка после того, как высадили пленников, там и должна быть конюшня. Не знаю, может, что-то отразилось на моём лице, а может всех впечатлило, как я выбила у Егрека из руки нож, да только к нам подошли двое разбойников. Окинув меня пытливыми взглядами, они спросили у Лайры:
— Всё в порядке?
— Да, — ответила она. — Идём Изу лечить.
— Пройдёмся-ка и мы с вами.
Я опустила глаза в землю, чтобы разбойники не прочитали в моём взгляде досаду. Похоже, у меня на самом деле остаётся три пути: разгрызть зерно яхменя, смотреть на всех с частокола, или — совершить чудо.
Подгоняемая разбойниками, я прошла к тому самому дому, под навесом которого главарь встречал шайку Егрека.
— Заходи, — приказала Лайра.
Я толкнула тяжёлую дверь и зашла внутрь. Сквозь небольшие, затянутые бычьими пузырями окна проникал тусклый свет, который освещал только середину, а углы тонули во мраке. Лайра провела меня через несколько полутёмных комнат. За столами там сидели мужчины. Они ели с ножей, пили из больших кружек и провожали меня угрюмыми взглядами.
«Не сбежать!» — в отчаянии подумала я.
Женщина открыла дверь очередной комнаты, и в ноздри ударил тяжёлый, сладковатый запах болезни. Я прикрыла нос рукавом платья и вопросительно посмотрела на Лайру: мне туда?
Она кивнула и посторонилась, пропуская меня первой. Небольшая, очень душная комната была заставлена сундуками, на которых теснились банки-крынки со всевозможными настойками, мазями, притирками. Все они воняли, каждая по-своему, и всё вместе соединялось в гремучую смесь, способную свалить с ног лошадь. Прямо перед дверью стояла кровать, на которой металась в горячке больная. Её лицо осунулось так, что напоминало череп мертвеца, из-под сбившегося покрывала выглядывало худое, желтоватое, будто воск тело. Я почувствовала, как от страха закачался под ногами пол — не уверена, что ей может помочь даже самая сильная целительница — что уж говорить обо мне? Я невольно потянулась к оберегу духов Леса, но тут же вспомнила, что оставила его дома и отдёрнула руку.
Уловив движение справа, я повернула голову. С сундука поднялась невысокая, худенькая старушка, которая до этого скрывалась в полумраке. Щурясь, она вгляделась в моё лицо и спросила:
— Не узнаю, чья будешь?
— Ещё одну целительницу нашли, — резко сказала Лайра, и по её интонации я поняла, что она не верит в мою способность помочь.
А вот старушка обрадовалась, выцветшие глаза заблестели, и она протянула ко мне руки.
— Спаси нашу Изаньку! С подёнка мучается, — сказала старушка, и по её щекам потекли слёзы.
«Надо же! Оказывается, эти люди и переживать друг за друга способны!» — изумилась я и, повинуясь внезапному порыву, сжала руки старушки.
— Я сделаю всё, что смогу! — заверила я.
Старушка часто заморгала:
— Сделай, добрая госпожа, сделай! Что от нас, какая помощь требуется?
Я вновь посмотрела на больную. Из её полураскрытого рта вырывались хриплые стоны.
— Ребёнок выжил? — спросила я.
— Да, у кормилицы. Её сестры, — старушка показала на Лайру.
Я вспомнила плачущего младенца. В этот момент мне вдруг стало так жалко их всех, живущих и умирающих в этой гнилой деревне, что даже в груди стало жарко. Если бы я только могла спасти несчастную женщину, то сделала бы это без сомнений. В голове промелькнули шальные, безумные мысли: «А, может, мне передалась магия рода Свирх? Ведь сколько времени я провела с Раалой в Целительском доме и порой даже помогала ей. Что, если вдруг?»