Воодушевлённая этим, я указала на горшочки с настойками-притирками и скомандовала:
— Первым делом, выбросите все эти банки. Мази в них протухли, от одной этой вони помереть можно.
После чего повернулась к Лайре:
— Ещё мне нужен таз с водой и горящая свеча.
Женщины беспрекословно всё выполнили. Скоро крышки сундуков опустели, только на ближайшем к Изе стоял таз с водой и горела свеча в подсвечнике. Старушка и Лайра отступили к двери, наблюдая за мной со смятением и надеждой. Я взяла свечу и стала ходить вдоль кровати от изголовья к ногам и обратно, беззвучно шевеля губами, будто произношу заклинание. На самом деле я не сказала ни одного слова: боялась что случайно произнесу что-нибудь страшное, что убьёт Изу. И как же мне сейчас не хватало Раалы! Уверена, она сумела бы изгнать болезнь. Я вспоминала её руки, плетущие целительские чары и лицо, которое в такие моменты будто освещалось внутренним светом.
«Раала, Раала, что же ты наделала и где сейчас? Увидимся ли мы когда-нибудь вновь?» — думала я, и на глаза набегали слёзы.
Предавшись воспоминаниям, я выпала из происходящего и вздрогнула, когда Лайра радостно воскликнула:
— Глянь, нянька! Никак, Изе лучше!
Я споткнулась и взглянула на больную. Она больше не стонала и не металась, а лежала тихо, с умиротворённым выражением на изболевшемся лице. Одна рука была вытянута вдоль тела, вторая свесилась с кровати. На миг мне показалось, что она мертва, но тут же я заметила, что грудь женщины поднимается и опускается при дыхании.
Я повернулась к женщинам и, не доверяя собственным глазам, спросила свистящим шёпотом:
— Помогло?!
Они смотрели на меня, как я сама ещё недавно смотрела на Раалу: с благоговением и восторгом, точно видели перед собой богиню. Старушка хотела опуститься передо мной на колени, но я подхватила её свободной рукой и едва не закапала горячим воском. К счастью, Лайра вовремя забрала у меня свечу.
— Спасительница! Ты спасительница... — шептала старушка, и голова её мелко тряслась.
Я вновь обернулась на больную. Неужели я сделала это?! Неужелиэтосделала я?! Чудо, истинное чудо! Духи Леса и Дева, спасибо!
Тем временем Лайра усадила старушку на сундук и бросилась прочь из комнаты. По дому разнеслось:
— Изе лучше! Все передайте Шэру: Изе лучше!
Дом наполнился топотом ног и хлопаньем дверей. Какие-то люди ломились в комнату, желая своими глазами увидеть жену главаря; их выталкивали обратно, но они ломились снова.
Но мне казалось, что всё происходит без меня. Будто я уже не в этой комнате и не в этом доме — будто стою я на улице и гляжу на людскую суету через маленькое, затянутое пузырём оконце. А пузырь радужный и переливается красками.
Осев на пол, я закрыла лицо руками и заплакала от счастья.
Скоро пришёл главарь. Я слышала, как люди называли его по имени. Быстрые шаги к кровати, пауза, шаг ко мне. Я отвела ладони от лица и взглянула на главаря. Его глаза больше не напоминали потухшие угли.
— Пошли вон и дверь закройте, — приказал он людям, которых на тот момент в комнате столпилось порядком.
Все шумной гурьбой вышли. Когда в комнате остались только я, главарь и больная, он присел напротив меня на корточки и спросил:
— Что ты хочешь? Говори, не бойся.
— Свободы, — ответила я. Голос был хриплым, разбойничьим.
Он добродушно засмеялся:
— Так мало?
— Для моих друзей тоже, — сказала я.
Главарь откинул голову назад и некоторое время рассматривал меня, как неведомую зверушку.
— Теперь слишком много, — сказал он, наконец.
Я тоже вскинула голову и с вызовом ответила:
— Без них я не уйду.
Он ухмыльнулся:
— Как хочешь, оставайся. Мы не против.
Я смутилась — да, это я неудачно придумала. У них тут человек человеку волк, и такие слова как дружба, взаимовыручка и самопожертвование вызывают только смех. Надо другое, более понятное и близкое главарю. Я покосилась на Изу. Может...
— Нас всего пятеро вместе со мной, — сказала я. — Неужели ты оцениваешь жизнь своей жены дешевле пятерых наших?
Главарь одобрительно щёлкнул языком и заметил:
— Я оцениваю её выше. Ведь она моя жена.
— Тогда о чём спор? — спросила я.
Он вновь рассмеялся: громко, от души.
— А ты мне нравишься, — заявил главарь. — Если продолжишь в том же духе, далеко пойдёшь.
«Для начала хотелось бы подальше отсюда», — подумала я.
Шэр хлопнул себя по коленям и громко сказал:
— Ладно, уговорила. Пусть знают, что Шэр умеет быть великодушным.
Я радостно вскочила на ноги, но мужчина удержал меня за локоть и притянул к себе, точно кот убегающую мышь.
— Куда это ты? — спросил он.
— К своим. Мы же теперь свободны.
— Сядь, — он дёрнул меня за руку, и я опять опустилась возле него на пол.
Разбойник обнял меня одной рукой за плечи и сказал:
— Какая ты шустрая! Такие дела быстро не делаются. Сперва мне нужно поговорить с людьми.
— Поговорить? Зачем? — удивилась я.
— Видишь ли, люди рисковали своими жизнями, когда брали вас в плен. Теперь они хотят получить плату.
Меня будто кипятком окатило: рисковали?! Они просто пришли и повязали нас уставших и раненых после битвы со степняками! Стая шакалов...
Не знаю, каким чудом я не высказала ему это. Не иначе, Лесная дева уберегла.
— К тому же, у меня договорённость со скупщиком, — добавил главарь. — Он приедет за товаром и надо объяснить, почему товара нет. Да объяснить так, чтобы он не захотел разорвать со мной дела. Ты же понимаешь, он в свою очередь обещался другим людям.
Меня потряхивало от ярости: значит, они люди, а мы товар! И он говорит мне об этом так легко, не стесняясь! Чтобы удержать себя и не сказать слов, которые всё испортят, я впилась ногтями в ладони.
Главарь щёлкнул меня по носу и добродушно заметил:
— Видишь, как всё непросто? А ты:мы теперь свободны.
Последние слова он произнёс тонким голосом, передразнивая меня.
— Когда ты поговоришь со своими? — процедила я сквозь зубы.
Ему определённо не понравился мой вопрос, а в особенности то, каким тоном я его задала. Взгляд стал колючим и жёстким. Я прикусила губу: всё-таки испортила!
Главарь крикнул своих и, когда в дверях появились два разбойника, приказал отвести меня в дальнюю комнату.
— Ну, вы поняли в какую, — добавил он.
Разбойники закивали. Ох, и не нравилось мне это! Прежде чем выйти, я обернулась к Шэру и сказала:
— Ты обещал быть великодушным.
Хоть и понимала, что его обещания ничего не стоят. Но главарь уже подошёл к кровати, на которой лежала Иза и, кажется, забыл про меня.
«Я сделала всё, что было в моих силах!» — говорила я себе, шагая по дому между двумя разбойниками.
Меня завели в комнату без окон с узкой деревянной кроватью, накрытой какой-то дерюжкой. Ничего другого в комнате не было. Поставив на пол масляную лампу, разбойники вышли. Я услышала, как они закладывают палку в скобы, запирая меня. Бросилась к двери и прижалась к ней ухом: вдруг разбойники скажут, какие у главаря на самом деле насчёт нас планы. Но услышала только удаляющиеся шаги.
Я села на кровать, уронив руки между коленей. Весь мой разговор с главарём теперь представлялся сплошным обманом. Шэр насмехался надо мной, заставил поверить, что освободит — и запер в чулане. Не удивлюсь, если он держит здесь всех пленниц. «Ну, вы поняли в какую». Я в сердцах ударила кулаками по кровати: глупая лесная девчонка! Он поиграл со мной как кот и захлопнул мышеловку!
Злость на свою доверчивость поразила меня будто мечом. Надо было вести себя совсем иначе! Когда мы оставались одни, надо было схватить нож приставить к горлу Шэра и сказать, что убью, если нас всех не отпустят. Только такой язык они понимают: силы и шантажа. А я возомнила, что он из благодарности нас отпустит. Мерила его мерками лесных. Глупая, глупая девчонка! Упустила шанс на спасение! Всё, всё упустила!