Местность по обоим берегам реки была плоской, заросшей зеленью; во множестве попадались пастбища, где сотни лошадей, овец и коров находили обильный корм. Время от времени встречались поросшие деревьями холмы, фабрики, фермы с высокими соломенными крышами; на кирпичных стенах низких домов выделялись серые оконные косяки с зелеными ставнями. Остались позади несколько деревушек, спрятавшихся за деревьями — Фредерикштадт, Эрфде, Виттенберген. Река достаточно глубока, но свободный проход найти порой нелегко — так много каботажных судов бороздят ее воды; особенно много галиотов[37] — красных, синих, зеленых, настоящих плавучих домов моряцких семейств; их желтые гроты[38] ярко выделяются на окружающем фоне. И вот, несмотря на мастерство гольштейнского лоцмана, «Сен-Мишель» все-таки задел выступ берега, и мы с трудом вернули его на глубокую воду.
Первый шлюз был расположен в Рендсбурге, куда мы пришли в шесть вечера. Пройдем ли? Сомнения охватили нас при первом же взгляде на этот шлюз. Камера была такой короткой! Но наше беспокойство длилось недолго: через две минуты яхта уместилась в камере шлюза, однако заняла всю ее длину, так что для преодоления следующих шлюзов, которые были еще короче, требовалось снять бушприт. Операцию эту, недолгую и нетрудную, мы выполнили незамедлительно. К счастью, носовое украшение снимать не пришлось.
Рендсбург, считавшийся до германской аннексии одним из главных городов Дании, и сегодня играет важную роль.
Еще в античные времена одни из ворот города украсили надписью:
Eydora Romani terminus imperii[39].
И в самом деле по Айдеру проходила граница римских завоеваний. Ныне в Рендсбурге расположен штаб одиннадцатого корпуса германской армии. Сам по себе город не представляет особого интереса, а вот окрестности его живописны. Очарователен парк с огромными деревьями, нижние ветви которых купают свои листья в Айдере.
Трудно представить себе великолепие растительности в этой северной стране; кажется, что природа после долгого, шестимесячного зимнего сна оживает здесь с большей жизненной силой и торопится обрядиться весенней зеленью словно для того, чтобы поскорее забыть мрачные и туманные дни сурового времени года. Полевые цветы не ожидают даже таяния снегов, почки тянут свои тонкие замерзшие шапочки, прикрывающие ветки, нагретые соком, и все распускается разом с силою, неведомой нашему умеренному климату.
От Рендсбурга и до обширной Кильской бухты река пересекает настоящий парк, нечто вроде нашего Сен-Клу;[40] стволы деревьев достигают здесь двухсотфутовой высоты — главным образом это буки, сменившие росшие в ледниковый период дубы и сосны. Здесь Айдер разливается широкими плесами со спокойными и глубокими видами, отражающими почти без искажений живописные берега. Но дальше река опять сужается и причудливо змеится посреди высоких деревьев, смыкающихся вершинами и образующих непроницаемый для солнечных лучей свод. Яхта легко скользила в таинственном полумраке, между могучими мачтовыми деревьями и шпалерами ежевичных кустов, защищающих берега. Казалось, что путь ведет в неведомое.
Все вокруг было закрыто листвой, и река исчезала в лабиринте зелени. Тростники кланялись нам, нежданным пришельцам, водяные растения с широкими и спокойными листьями покачивались на волне и исчезали в ее глубине, словно охваченные внезапным испугом. И будто для того, чтобы поставить на этот восхитительный пейзаж свою индивидуальную метку, неподвижные аисты — в то время как щеглы выскальзывали из зарослей — глядели на нас без страха, а потом вдруг взлетали и усаживались, покачиваясь, на вершины деревьев или на маленькие зеленые треугольники, венчавшие крыши хуторских домиков.
Из Рендсбурга, оставив позади большое тюремное здание, выстроенное в верхней части города, мы вышли 17 июня в восемь утра, а на Кильский рейд прибыли в пять вечера. Мы преодолели шесть шлюзов, миновали два поворотных железнодорожных моста и пять или шесть обычных подъемных мостов. Все они великолепны в своей простоте: по одному человеку с каждого берега достаточно для того, чтобы за несколько секунд привести их в действие, естественно, с помощью хорошо продуманной системы противовесов.
А что же делают пассажиры в то время, как яхта поднимается или опускается вместе с водой в камере шлюза? Прогуливаются по буксирным дорожкам, ухоженным словно парковые аллеи; там стоял такой глубокий мрак, что солнце не могло его рассеять. Миленькие гостиницы, построенные в конце буксирных дорожек, встречают вас деревянными крашеными столами, на которых пенится великолепное пиво. Все это весело, живо, просто и очаровательно.
[37] Галиоты — парусные суда, распространенные на северном побережье Европы; в основном были полуторамачтовые (с сильно укороченной бизань-мачтой, вооруженной косыми парусами), хотя встречались и одномачтовые. Грот-мачта галиотов — на голландский манер — была немного наклонена вперед. Некоторые комментаторы очерка видят в верновских «галиотах» голландские кечи, двухмачтовые суда с небольшой кормовой мачтой, расположенной впереди оси руля; кечи отличаются от галиотов тиром парусов; у кечей они бермудского или гафельного типа.