21
Подсознание может делать операции быстрее, чем сознание — на этом основана человеческая интуиция, по крайне мере, так считается «официально». Думаю, у меня в голове уже тогда сложились отдельные факты — именно потому я стоял в углу столбом и молчал. Моя чуйка просто вопила мне — замри и не дергайся! Может быть, в ином случае я бы попытался спасти в общем-то чужую мне женщину: какая бы она не была, такой конец она не заслужила — а я был уверен: это конец. Пленников назад никто не выводил — значит, комнатные цветочки их попросту… съедали? В чем таком был профит убийства именно так — до меня не доходило, но он явно был: операция выглядела рутинно-отработанной. Ноги, с которых начали, демонстрировали мне как под кожей стремительно разрастается корневая система — ненормально, невероятно быстро! Даже самое плотоядное из растений, способное на движение вроде мухоловки никогда не сможет ТАК отрастить свою часть тела: законы клеточного деления, насколько я понимаю, тут работали не хуже, чем дома, иначе бы я давно умер… но мои глаза тем более не врали. Эти «бонсаи» смогли… не знаю — нарушить законы физики и химии? Прямо мистика какая-то, как в ужастике третьего сорта… или — магия. Верно, магия. Это все объясняет. Только так все вставало на свои места. Или я все-таки чего-то не знаю — тоже вполне вероятный ответ…
Разум, спасая себя, окончательно впал в стороннее созерцание и рассуждения — инстинкт защиты потенциального партнера для воспроизведения потомства был начисто задавлен инстинктом самосохранения — помочь я явно ничем не мог. Даже спуститься на нижний ярус сам, только глупо сдохнуть под такими же вот корешками… только не это! И я стоял. И молчал. Не двигался, когда корни «подключили» к парным отверстиям в своде черепа. Когда неторопливо промыли и убрали инструмент и емкости в нишу и закрыли ее. Когда «пальто» и его ассистент еще раз осмотрели человеко-растительную композицию и, не оборачиваясь и не сказав ни слова — ушли. И «отмерз» только тогда, когда на стене зажегся символ с песочными часами в круге. Когда я сделал первый шаг к кувшинам и кружке — в моей душе… есть же душа у человека, ведь есть же?! — что-то повернулось. Переломилось — срослось в новом положении. Слишком… слишком большая… жертва? Но — не вернуть… а, значит — она не должна быть напрасной! Я помню, я еще подумал — вроде в книгах и фильмах так начинают всякие нехорошие дяди вроде массовых убийц или темно-властелинов: раз шаг сделан, то и останавливаться дальше уже не надо — о, как я сейчас их понимал. И просто смолчал, тонкой струйкой вливая в приоткрытый рот Галины раствор, просто проигнорировав судорожный шепот «Александр… Саша, это же — ты? Ответь… Ответь! Прошу…» Мне очень не хотелось, что бы она захлебнулась — была смутная надежда, что флора убьет ее без боли: иначе бы она не шептала, а орала…
…знаки на стене оказались банальным таймером — «на полчаса» и «на два часа», как я их назвал про себя. После первого часа она замолчала. После второго — практически не дышала. На третьем часу я влил раствор в уже мертвые губы в последний раз. На четвертый час все, что было телом человека, полужидкой кашицей с огуречным запахом стекло через слив в бадью под столом. На столе осталось шесть зеленых «фруктов», по форме наполняющих кто кабачки, а кто — арбузы. Круглые — на месте головы и корпуса тела. Четыре продолговатых — конечности. И мне было плевать зачем это было сделано. Путь на лифте я уже почти не запомнил — страж спустил меня и оставил инструкцию «завтра делать как обычно». Двоих моих бывших коллег я больше никогда не видел.
…ночью меня не мучили кошмары. Утром, встав по колоколу, я привычно поел (никакой реакции на овощи, составляющие большую часть еды) и привычно же отправился к руководству. И получил инструкцию:
— Полдня — сектор склада с первого входа по шестой, все коридоры. Второй полдня — в общий «непонятное слово.» Там учить говорить и… — Руководитель в платке покачала перед моим носом стило. — Ясно?
— Вопросов нет. — Четко ответил я. Библиотека — что еще могло означать непонятное слово? Любопытно мне уже не было — но, цель поставлена — цель будет выполнена. Я буду жить — так надо. Если мыть пол — да будет так. Если для этого надо читать и писать — согласен. Я. Буду. Жить.
22
Давайте я не буду рассказывать вам как учился «башенной» азбуке, ладно? Ушло у меня только на это две недели по половине дня — благо, буквы читались так, как слышались, и письмо, слава прогрессу гуманитарных наук оказалось фонетическим — но не слоговым, как у китайцев. То есть принцип такой же, что у записи что латиницей, что кириллицей: буквы в слога, слога в слова, слова в предложения. Ура! А ведь первый класс школы — а вспомнил! Как сейчас помню как мы схем слов и предложений рисовали… гхм. Короче, пожилой смотритель аж дюжины с небольшим книг больше возился с тем, что бы объяснить мне нужные слова для постижения правил чтения (очень нехитрых, кстати), чем реально учил читать. А потом выдал краткий толковый словарь с подчеркнутыми терминами с наказом спрашивать, если что непонятно. Супер, да? Читали когда-нибудь словарь? С интересом? С огромным трудом собирая знакомые слова из трех-четырех предложений в конструкцию, имеющую смысл? Если нет — попробуйте, это даже где-то весело… м-да. Но и через эту препону я продрался — как раз для того, что бы заполучить на руки свод «правил поведения на территории Башни» — слово с большой буквы — явно имя собственное — я решил для себя переводить как привык. Башня и башня — ну и чего?
За время, понадобившееся для всего этого я почти отошел от… слишком ярких впечатлений на верхнем ярусе, скажем так. И любопытство проснулось, и другие эмоции «отмерзли». И появилась хотя бы некоторое понимание о том, что со мной будет дальше — как ни странно, «Правила» это расписывали… и, что совсем уже удивительно — мне, кажется, даже нравился планируемый оконечный результат… Я не забыл, нет, но воспоминания слегка… потеряли остроту, добавились к архиву «такое существует». И к вопросу «почему существует?» — еще стоило вернуться. В будущем. Я буквально… до костей и печенки прочувствовал — насколько это важный вопрос.
Не сказать, что б быстро и легко, но… материал Правил был мной (не с первого раза) усвоен. «Упорный труд, прилежание в выполнении заданий, начальство заметит и одобрит, проявить лучшие черты, будешь переведен на работу следующей ступени сложности и приблизишь момент, когда… „что-то там“». Камнем преткновения сначала стало не только слово «что-то там» (в словаре его не было — даже среди не подчеркнутых), но и то, которое я сначала перевел как «работник» — тот, к кому все описанное относилось, и только потом выяснил насколько был неправ. И, кстати, сам идиот опять — простая мысль, что за работы во всех мирах, если только ты не в рабстве, кроме еды, спального места и униформы положена, вообще-то, зарплата после всех перипетий просто вылетела у меня из головы! А ведь я видел — монеты тут ходят… клинический случай. Ладно. Итак — я, оказывается, не работник. Я — ученик… эээ… кого-то, по описанию в устах хранителя книг и ликвидатора безграмотности, похожего то ли на недомага, то ли на инженера зеленых светящихся значков. Гребанный перевод — просто не за что «зацепится» в смысловом плане! Пройденный тоннель — одновременно и испытание, и посвящение, и экзамен: как на способность к манипуляции зеленой светящейся хренью (энергией? маной?) — ее нужно было видеть, так и на зачатки мозга — обойти ловушку. И вот — вуаля: я на нижней ступени посвящения. Новичок в статусе «очиститель». Проходя по ступеням, «студент» как бы отрабатывал обучения и готовился к принятию собственно профильных знаний. Что интересно — неприятные этапы нельзя было пройти «мимо» даже заплатив деньги… любые — как я понял, к понятию «инициация» тут подходили серьезно и последовательно. Ну и разумеется, в книги не указывалось ни число «ступеней», ни чем нужно заниматься на каждой из них…
Теперь, переварив всю информацию из немногих предоставленных книг, социальное устройство сообщества Башни мне сразу стало более-менее понятным — включая «необъяснимую» дискоммуникацию между «кастами» и прочим. «Правила». Они расписывали жизнь неофита на любой ступени от и до (это подчеркивалось — действует на всех и всегда!). Запрет на разговоры на не-башенном языке, запрет на выяснение старшинства, запрет на… проявление социальной привязанности вроде попытки завязать романтическую связь внутри здания — все это каралось одним-единственным образом: смертью на благо «Альма Матер», что я, видимо, и видел. Брр до сих пор передергивает! В адепта-обучаемого, как я понимаю, таким образом вбивалась намертво некая модель поведения и подчинения — что ж, это эффективно, признаю. При этом весь человеческий «механизм» Башни работал буквально как часы: другого выхода у него просто не было. Кстати, ученики могли так и не достичь нужного критерия по другим причинам — но тут Башня не тратила ценный, частично обученный материал и предлагала работу. За деньги. «Логисты» были из таких, как и Стражи: правила для рабочих в библиотеке так же были общедоступны и мало чем отличались от ученических. Один нюанс — отпусков тут не давали: человек мог по желанию разорвать контракт и тогда его «выводили так, что бы местоположение Башни осталось тайной». Класс.