- Угу, за ней... Да ты слушай, не перебивай. Я тебя, милый человек, всему, как есть, научу. Сейчас мне недосуг - сенокосилку нужно отремонтировать в бригаде. Завтра зайди.
На следующий день я отправился к деду. Семен Федорович строгал планки для ульевых рамок.
- Так, значит, пришел. По молодости и я таким был - с запалом. Да вот, ноги остарели, не носят. Душой бы рад побродить по затаенным излюбленным местам, да, видно, свое. отбродил... На Кемку этих самых хитрых штук... спиннингов разных - -не бери. Возьми удилище подлиннее, лесок и крючков побольше - зацепов там много. Ловить нужно на поплавочную удочку, наживляя красных червей, а не будет брать - попробуй нахлыстом на слепня. Без рыбы не придешь. Форель там водится... Да и хариус тоже.
Время сейчас подходящее. Речки обмелели, и рыба стоит по ямам... Нащупаешь такую ямку, поймаешь две-три штуки - ищи новую. Идти нужно снизу вверх, а почему - догадайся сам. Сапоги у тебя хорошие - в них и ступай.
Лов начинай в пяти-шести километрах от устья и иди полпоселка на лесоразработках. Оттуда можешь вернуться через Мшинскую и Толмачево...
Я внимательно слушал, стараясь не пропустить ни одного слова. А дед неторопливо рассказывал, щуря насмешливые глаза.
На рассвете я отправился в путь. В объемистом рюкзаке еще с вечера было старательно уложено все необходимое для двухдневного похода,
"Только бы не опозориться перед дедом - засмеет", - думал я, шагая сосновым бором, вдыхая настоявшийся Хвойный воздух.
Трудно найти место в Ленинградской области, где бы я не побывал за свою жизнь в поясках водоемов с хорошими, уловистыми местами или нетронутых охотничьих угодий. А вот на Кемке бывать не приходилось, Какая своеобразная и неповторимая красота! у
...Я стоял на склоне, поросшем высокими стройными елями, а далеко внизу, по каменистому руслу, несла свои прозрачные воды река. Немного правее, выше переката, начинался плес. Серебристые ивы, буйная ольха, стройные рябины, черемуха, береза и осина склонялись над зеркалом воды, словно любуясь своим, отражением...
Вот над поверхностью, блеснув на солнце чешуей, взметнулась крупная рыбина... Отражения исчезли, медленно расползались вширь легкие круги изумрудно-зеленоватых волн, заспешили к берегу и спрятались под корягами и корневищами подмытых деревьев.
Так вот ты какая, Кемка! В эту минуту, я почему-то вспомнил далекое детство и затерявшуюся в таежных просторах Кузнецкого Ала-тау реку Барзас с такими же перекатами, плесами и глубокими омутами....
Стараясь не шуметь, я медленно спустился по косогору, подошел к берегу, выглянул из-за дерева. Прямо подо мной, -у полузатонувшего дерева, едва шевеля плавниками, стояла крупная, форель. Увидев летящую над самой поверхностью бабочку, она выпрыгнула из воды и, блеснув золотистой чешуей, с громким плеском шлепнулась обратно. Бабочки как не бывало...
Отступив от берега, я стал торопливо разматывать леску. Когда все было готово, я осторожно просунул удилище между деревьев и опустил конец лески с насаженным на крючок слепнем. Там, ГДР приманка коснулась поверхности воды, раздался легкий всплеск. Я торопливо подсек Струной натянулась тонкая леска, и я почувствовал на кпючке тяжесть сильной и крупной рыбы. Потом она стремительно мётнулась к берегу. Леска со свистом рассекла воду и тонко зазвенела...
С трудом сдерживая волнение, я старался не дать уйти рыбе под коряги, и это мне удалось. Пленница послушно пошла на крючке в сторону полузатонувшего дерева.
"Теперь ты моя!..." - самодовольно подумал я, стараясь вывести рыбу на поверхность. Однако форель внезапным броском выскочила из воды, перевернулась в воздухе, ушла в глубину, опять выбросилась на поверхность.
Я упорно старался вывести ее к середине плеса. Буйно сопротивляясь, она металась на туго натянутой жилке, ходила на кругах, бросалась из стороны в сторону.
Наконец утомленная форель всплыла на поверхность и перевернулась на спину. Тогда я осторожно подвел ее к себе и резким движением удилища бросил на берег.
Увлеченный, я не. заметил, что надо мной нависли ветви деревьев. Кончик удилища стукнулся о что-то твердое, леска..запуталась и в метре передо мной на тонкой жилковои снасти повисла извивающаяся золотистая рыба с тремя рядами коричневых и красных пятнышек на боку. Она отчаянно изогнулась, выпрямилась и вдруг сорвалась в воду, взметнув фонтан брызг.ч Только я ее и видел!
С большим трудом я распутал леску, надел на крючок приманку и, выбрав удобное место, забросил вновь. Распластав по воде крылышки, слепень медленно плыл по течению. Томительно тянулись секунды, а новой поклевки не было. Сделав несколько бесполезных забросов, я решил сменить место, но это оказалось нелегким делом. Берега речки густо поросли шиповником, молодыми березками, рябинником, ольхой и осинами.
С трудом пробираясь вверх по реке, я вскоре вышел на большую поляну и подошел к обрывистому высокому берегу.
С шумом и рокотом вселись вспененные воды реки. Все дно было усеяно крупными камнями. Перекат тянулся на сотни метров. Местами виднелись хаотические нагромождения деревьев - завалы. Здесь было так мелко, что о рыбной ловле нечего было и. думать. Поправив ремни рюкзака, я стал пробираться по захламленному валежником берегу вверх в поисках глубокого омута или широкого плеса. Место было дикое и глухое. Я с трудом продирался сквозь лесную чащобу, перелезал через колодник, обходил выворотяи и, наконец изрядно утомившись, решил спуститься вниз и идти руслом реки.
В конце переката, там, где начинался новый плес, я остановился, сменил приманку и осмотрелся. В нескольких метрах впереди была небольшая глубокая ямка, образовавшаяся между двумя огромными валунами.
- А что если попробовать забросить туда? Если там есть рыба, то она непременно должна стоять головой против течения и не сможет меня заметить.
"Идти нужно снизу вверх, а почему - догадайся сам", -" вспрмнил я напутственные слова деда.
Привязав маленький пробковый поплавок и сменив слепня на червя, я вабросил приманку между камнями. .И тут же поплавок нырнул вниз. Я энергично подсек и через несколько секунд в моих руках бился хариус.
Очевидно, я не ошибся в своих расчетах и, повторив заброс, сразу же поймал второго, почти такого же.
Правда, он не был такой заманчивой добычей, как форель, но все же я поволновался.
В наших сибирских таежных речках хариус встречается повсеместно и первой пойманной в моей жизни рыбой был он. С тех пор прошло много лет, а впечатления не поблекли. Каждый раз, когда мне удавалось поймать эту пугливую рыбу, передо мной из тайников памяти возникали далекие воспоминания о первом улове и первой рыбацкой радости...
Из этой ямки я выловил одного за другим четырех хариусов. Плес был тихий с едва заметным течением. Вдоль обрывистого берега тянулась узкая полоска песчаной отмели с разбросанными по ней редкими камнями.
Увидав напротив низко нависшие кусты, я изловчился и подбросил крючок к самому берегу, в то место, где из воды выступала коряга, и опять серый поплавок быстро нырнул в воду. Еще не видя рыбы, я понял, что на крючке сидит форель.
"Только бы не сошла..." - волновался я, стараясь подвести сопротивлявшуюся рыбу к берегу. Когда она утомилась, я осторожно подвел ее к се6с и выбросил на отмель. Форель была средних размеров, не более четырехсот граммов. Но это было не что-нибудь, а форель!
Уложив ее в рюкзак, я закурил, надеясь дымом отогнать назойливых комаров, но они по-прежнему нещадно жалили шею, руки, лицо и, словно ошалелые, лезли в глаза...
Продвигаясь против течения, я внимательно осматривал речку, облявлнвал удобные места. Увлеченный, я позабыл о еде и, только когда со1н;;е склонилось к западу, вышел на берег и остановился на отдых у полуразрушенного хутора.
После сытной ухи я лег на мягкую подстилку из душистого елового лапника и, подложив под голову руки, см-отрел, как мерцают далекие звезды, и слушал несложную песню коростеля. Все кричит и кричит неугомонный коростель... Мерцают далекие звезды... Сладкая дрема смыкает веки...
Домой я вернулся на другой день в сумерки, усталый, искусанный комарами, но довольный. В моем рюкзаке, переложенные травой и ветками ивы, лежали штук тридцать форелей и еще больше хариусов. Не зря Семен Федорович говорил, что места там "знатные".