Когда я подходил к деревне, мне повстречалась повозка. В ней сидел мой дед.
- Ну, как дела, дружок? - поглядывая на рюкзак, спросил он и полез в карман за самосадом.
Я принялся рассказывать, скрывая радость за напускным равнодушием.
- Так, значит, понял секрет, больная душа... Оно и с удочкой рыбки поймаешь, когда догадка есть. Я ведь, этих самых, хитрых штук... спиннингов разных - не поклонник. Уж больно мудрены. Ни к чему все это... Ты ее, рыбку-то, смекалкой возьми... В прошлом году один инженер рыбачил там на спиннинг. На уху не наловил... Впору хоть катушку в котелок клади...
То-то, брат! Ну, заходи - гостем будешь. Сейчас мне недосуг - за травой еду. А вечером заходи... Почаевничаем.
Повозка тронулась.
С. Кравцов
НА ВОДОПОЕ
Весло переломилось с хрустом. Пока мы разглядывали обломки, лодку развернуло и понесло вниз. Я перебрался на корму и стал управлять уцелевшим веслом.
Досада, вызванная поломкой, постепенно улеглась. День клонился к концу, за кормой плескалась в садке пойманная рыба. А что касалось предстоящих объяснений по поводу весла, то застарелые трещины на месте излома свидетельствовали в нашу пользу.
По пути мы обошли длинную отмель, которая делила Урал на два неравных русла. Максим напомнил о том, что надо помыть лодку и привести себя в порядок. Соскочив за борт, мы потянули лодку к отмели.
От ближнего берега отмель была отделена узкой, неглубокой, мо быстрой протокой.
Против нас к реке спускалось на водопой стадо коров, над ним туче* вились слепни.
К водопою подошел высокий старик с длинным удилищем на плече.
Пропустив стадо, он сошел на берег и стал готовить удочку. Снасть у него необычная: к шестнметровой бамбуковой удочке была подвязана волосяная леса до десяти метров длиной, без поплавка и грузила. Старик, разувшись.
закатал повыше шаровары и полез в протоку. Насадка, подброшенная на струю, пошла по течению. Когда леса натянулась, рыболов сделал выдержку, затем подтащил насадку к себе и снова пустил ее поверху.
С интересом мы наблюдали, как после нескольких забросов старик подсек и вывел довольно крупную рыбу. Это был голавль. Он забился на береговой гальке, и мы не удержались от громких похвал рыболову. А тот, укладывая добычу в мешок, даже не оглянулся на наши одобрительные восклицания и опять полез в воду.
Заброс, потяжка; новый заброс и затем-мощная поклевка. Рыба взяла крупная, и все попытки рыболова выбраться на берег остались тщетными:
он буквально утаскивался сильной рыбой, стремящейся уйти по течению.
Боясь обрыва лески, рыболов стал делать пробежки вслед за добычей, и ему удалось выбраться из воды только метрах в тридцати ниже стоянки.
Первый раз старик поднял добычу на поверхность лишь на мгновение:
затем она показалась еще раза два и, обессиленная, уже не пыталась уйти на глубину. А^ старик не торопился Измучив рыбу окончательно и убедившись в полной ее беспомощности, он. перехватывая леску руками, улучил момент и выволок на песок такого крупного голавля, каких я еще не видывал. Ни багорчика, ни сачка у старика не было.
Наскоро перекурив, старик опять стал забрасывать свою удивительную снасть и скоро поймал еще трех порядочных голавлей.
Мы пытались расспросить удачливого рыболова, но разговор не получился: отделавшись двумя-тремя фразами, старик, даже не обувшись, поспешил уйти.
Стащив лодку с.отмели, потянулись домой и мы. Но рыбалка у водопоя не выходила из головы. Что привлекло сюда крупную рыбу? Почему старик стал удить сразу после ухода стада?
По-видимому, стадо после себя оставляет в воде навоз, сбитых и упавших слепней и других насекомых. Такая пожива не могла не приманить к водопою разную рыбью мелочь, и за мелочью пришли крупные голавли. Стадо появлялось на водопое ежедневно в полдень и вечером, и рыба приучилась подходить одновременно со стадом, держалась у водопоя, пока течение не уносило поживу. Коровы "приводили" рыбу в определенное место в одни и те же часы.
Всякому рыболову понятно, с каким нетерпением готовились мы с Максимом проверить наши выводы о "водопойных" голавлях. Надо было изготовить снасть, а кроме того, Максим убедил меня, что нужно найти спой водопои и не мешать старому, рыболову. С таким требованием - соблюдать рыбацкую этику - я согласился.
После долгих поисков наш выбор остановился на удаленном водопо", который по своему характеру мало отличался от того, где ловил стар!;-;.
Вездесущие мальчишки информировали нас, что стадо туда пригоняют то.шко по вечерам.
И вот: середина июля. у нас в запасе кобылки, десятка два кру "!;ь:х оводов и земляные черви, место мелкое, с быстрым течением, на воде небольшая рябь. Стало напилось и ушло.
По примеру старого рыбака мы забрались в воду и пустили поверху c"o!i лески без грузила и поплавка Всплесков рыбы не было заметно. Леса натягивалась, как струна, и мелко вибрировала.
Максим первым выловил на кобылку порядочного голавля. Попался и мне небольшой голавлишко, на овода.
Скоро Максим взял второго голавля, опять на кобылку. Насадил и я на крючок крупную кобылку с яркими подкрыльями. Струя подхватила и унесла засадку. Резкий удар, переданный удилищем, и сильные порывы засекшейся рыбы застали меня врасплох. Это и предрешило исход. Заторопившись и понадеявшись на прочность снасти, я допустил грубейшую ошибку:
вступил с рыбой в силовое единоборство. Кончилось все сходом рыбы.
Не успел я "пережить" довольно язвительные замечания Максима за упущенного голавля, как на реке послышался шум мотора: какой-то облезлый катеришка спускался к нам, немилосердно дымя и оглашая окрестности кашляющими выхлопами своего допотопного движка. Разумеется, этот плавающий "примус;" испортил нам рыбалку! Но водопой был найден, наши догадки подтвердились, и дня через два мы снова отправились на рыбалку.
Менее чем за час мы вдвоем поймали тринадцать голавлей, правда, некрупных, затем рыба брать перестала. "s
Еще два раза порыбачили мы на этом водопое, а затем переключились на другой, куда стадо подходило два раза в день.
Избранный нами новый водопой мы несколько раз облавливали и утром и вечером. Голавли вечером ловились лучше. Утренние уловы и по количеству, и по величине рыбы много уступали вечерним.
Однажды, мимоходом, довелось нам днем поохотиться на голавлей на первом водопое, где мы видели старика. Поймали мы с десяток голавликов, а случившийся тут мальчик рассказал, что накануне вечером дедушка взял семь очень крупных голавлей. Мальчик подтвердил, что старик рыба"ит только вечерами.
В тот же день, находясь в районе водопоя, примерно часа за два до посещения.его стадом, мы заметили, как свернул к реке небольшой табун коней.
Мы поспешили к водопою.
После ухода табуна мы долго и напрасно хлестали удилищами: голавлей не было. Блестяще подтвердилось наше предположение,, что рыба подходит к водопою вместе со стадом и случайный подход табуна во внеурочное время ею не был замечен.
Совсем неожиданно эта рыбалка оказалась для меня последней на Урале; обстоятельства заставили навсегда покинуть Оренбург.
Все же некоторые наблюдения о рыбалке на уральских водопоях у нас с Максимом накопились.
Нельзя было не заметить, что случайно или не случайно, но ловились только одни голавли. После ухода стада рыба держалась у водопоя не более часа, к этому времени и прекращался клев. Рыба посещала как вечерние, так и дневные водопои скота.
У трех водопоев голавли ловились хорошо, но всегда вечерние уловы значительно превосходили дневные. Вечерние голавли бывали гораздо крупнее пойманных днем.
Правда, ни один из пойманных нами голавлей не превышал полутора килограммов. Голавли же из уловов старого рыболова были просто великанами. Мы не знали, чем пользовался старик в качестве насадки. Основной насадкой нам служила крупная кобылка. Очень охотно и даже жадно хватались крупные оводы, но преимущественно мелкими голавлями. Другой насадкой мы не пользовались. Задумываясь впоследствии, почему старик на своем водоеме вылавливал таких крупных голавлей, я склонен был отнести его успех за счет насадки и запоздало сожалел, что своевременно не пришла мысль препарировать пойманных наиболее крупных рыб, содержание желудков которыхподсказало бы, па что их надо ловить.