По утрам Суизин часто ходил в парк "Мирабель", чтобы выкурить сигару на свежем воздухе. Низко надвинув шляпу, чтобы защитить лицо от солнца, он приятно проводил там час-другой, бесстрастно созерцая ряды мраморных статуй, изображавших полугероических мужчин, которые похищали полунесчастных женщин. На другой день после того, как Рози убежала от него на лестнице, Суизин, как обычно, пришел в парк. В то утро небо было безоблачно и солнце ярко сияло над старым парком, над развесистыми тисами, трагикомическими статуями и изгородями, почти скрытыми абрикосовыми и сливовыми деревьями.
Когда Суизин дошел до скамейки, на которой обычно сидел, он увидел на ней Рози.
- Доброе утро, - запинаясь сказал он. - Вы знали, что это моя скамейка?
Рози потупилась.
-Да, - тихо ответила она.
Суизин был озадачен.
- А вам не кажется, что вы очень странно со мной обращаетесь?
К его удивлению, Рози положила свою маленькую нежную ручку на его руку, а потом, не сказав ни слова, вскочила со скамейки и бросилась бежать. Он не сразу пришел в себя. Кругом были люди, и ему не хотелось бежать, но все же он нагнал ее на мосту и взял под руку.
- Зачем вы это сделали? - проговорил он. - Не надо было убегать.
Рози засмеялась. Суизин выдернул свою руку, ему захотелось схватить Рози и хорошенько ее встряхнуть. Он долго шагал молча, а потом спросил:
- Скажите на милость, зачем вы пришли в парк?
Рози бросила на него быстрый взгляд.
- Завтра будет карнавал, - сказала она.
Суизин пробормотал:
- И это все?
- Если вы не пригласите нас, мы не пойдем.
- А если я откажусь, - сказал он мрачно, - найдется сколько угодно других...
Рози опустила голову, ускорив шаги.
- Нет, - прошептала она. - Если вы не пойдете, я тоже не пойду.
Суизин снова взял ее под руку. Какая это была круглая и гладкая ручка! Он старался заглянуть ей в лицо. Неподалеку от дома он попрощался, по какой-то непонятной причине ему не хотелось, чтобы их видели вместе. Он смотрел ей вслед, пока она не скрылась из виду, а затем медленно пошел назад, к парку. Дойдя до скамейки, где сидела Рози, Суизин сел, неторопливо раскурил сигару и, выкурив ее, еще долго сидел в тишине, окруженный мраморными статуями.
VII
Около дощатых балаганов толпился народ, и Суизин счел своим долгом взять девушек под руки. "Как клерк из лондонского предместья на воскресной прогулке!" - подумал он. Но девушки не заметили его раздражения. Они смеялись и щебетали, и казалось, что в этой толчее любой звук, любое зрелище от души им нравится. Суизин иронически поглядывал на девушек: их возбужденные голоса и восторженное воркование казались ему вульгарными. В толпе он незаметно отнял свою руку у Маргит, но только он подумал, что избавился от нее, как непрошеная рука опять ухватилась за него. Он попытался еще раз, и снова Маргит, веселая и спокойная, повисла на его руке. На этот раз он, отнесся к своей неудаче иронически. Но когда Рози льнула к нему, близость ее разгоряченной щеки, улыбающиеся губы и загадочное мерцание ее серых глаз наполняли желанием все его существо. Ему пришлось стоять около девушек, пока они говорили на непонятном языке с цыганкой, чьи космы и костлявые руки возбуждали у него законное отвращение. "Глупости!" проворчал он, когда Рози протянула цыганке ладонь. Старуха что-то пробормотала и бросила на него злобный взгляд. Рози вдруг отдернула руку и перекрестилась. "Глупости!" - снова подумал Суизин и, подхватив девушек под руки, поспешно увлек их прочь.
- Что сказала эта старая карга? - спросил он. Рози только покачала головой. - Неужели вы им верите?
Глаза Рози наполнились слезами.
- Цыганки очень мудрые, - прошептала она.
- Ну, ну... Что же она вам сказала?
Рози быстро оглянулась вокруг и скользнула в толпу. После недолгих поисков они нашли ее, но Суизин был испуган и ворчал:
- Вы не должны убегать, это неприлично.
На возвышении посреди круглой площадки играл военный оркестр. За привилегию попасть в этот волшебный круг Суизин уплатил три кроны, но выбрал, разумеется, лучшие места. Кроме того, он заказал вина и, разливая его по бокалам, уголком глаза наблюдал за Рози. В этой грубой, шумной толпе исчезла его вчерашняя покровительственная нежность. В конце концов каждый за себя! У Рози порозовели щеки, она смеялась и забавно надувала губы. Неожиданно она отставила бокал.
- Благодарю вас, - сказала она. - Больше не надо.
Маргит, чьи прелестные губы беспрестанно улыбались, воскликнула: "Lieber Gott! {Боже милостивый! (нем.).}. Разве это не чудесно - жить?" На этот вопрос Суизин не считал нужным отвечать. Оркестр заиграл вальс. "Сейчас будут танцевать! Lieber Gott! Фонарики - что за прелесть!" Под деревьями, словно рой светлячков, перемигивались фонари. Толпа гудела, как гигантский улей. Перед ними появлялись и исчезали лица гуляющих, и Рози стояла и смотрела на них, как зачарованная, словно это доставляло ей огромное удовольствие.
Вокруг оркестра закружились пары. Рози стала покачивать головой в такт музыке.
- О Маргит! - прошептала она.
На лице Суизина появилось выражение важности и недовольства. Какой-то мужчина, приподняв шляпу, предложил руку Маргит. Оглянувшись через плечо, она успокоила Суизина:
- Это друг.
Суизин смотрел на Рози - глаза у нее блестели, губы дрожали. Он протянул через стол руку и дотронулся до ее пальцев. Она бросила на него взгляд: призыв, укор, нежность - все было в этом взгляде. Чего она хотела от него? Чтобы он пошел танцевать? Не хочет ли она сама замешаться в толпу этого сброда? Не желает ли, чтобы он выставил себя напоказ в этой орущей толпе? Рядом чей-то голос произнес: "Добрый вечер!" Перед ними в наглухо застегнутом черном сюртуке стоял Кастелиц.
- Вы не танцуете, Rozsi Kisaszony (мисс Рози)? В таком случае окажите мне честь, - и он подал ей руку.