Синема
Перевод Н. СТАВРОВСКОЙ
Станция была почти пуста. Маленькая прибрежная станция, где возле деревянных скамеек росли пальмы и агавы. Сразу за коваными воротами начиналась дорога к поселку, а на противоположной стороне каменная лестница спускалась к морю.
Из стеклянной диспетчерской будки вышел начальник станции и под навесом проследовал к путям. Толстенький, усатый, он закурил и с сомнением поглядел на затянутое тучами небо. Проверяя, не начался ли дождь, выставил ладонь из-под навеса, потом развернулся кругом и с озабоченным видом сунул руки в карманы. Двое рабочих, ожидавшие поезда на скамье под вывеской с названием местечка, приветственно ему помахали; он в ответ кивнул. На другой скамейке сидела пожилая женщина в черном с чемоданчиком, перевязанным бечевкой. Начальник осмотрел с обеих сторон пути и, услышав звонок, возвещающий о прибытии поезда, возвратился в свою будку.
В этот момент из-за кованой решетки показалась девушка. На ней были платье в горошек, туфельки с ремешком вокруг щиколотки и голубая вязаная кофта. Шла она быстро, видимо чтобы согреться от ходьбы; из-под платка выбивались густые светлые волосы. В руках она держала матерчатый чемоданчик и маленькую плетеную сумочку. Провожая ее взглядом, один из рабочих толкнул локтем своего зазевавшегося товарища. Равнодушно глядя в землю, девушка прошла в зал ожидания и прикрыла за собой дверь. В зале было пусто. Девушка сразу же направилась к большой чугунной печке, в надежде, что ее затопили. Но, пощупав, разочарованно отвела руку и положила на печку свои вещи. Сама села рядом, спрятав лицо в ладонях; плечи ее чуть заметно вздрагивали. Так она просидела долго, похоже плакала. У нее были красивые нежные черты лица, тонкие запястья и щиколотки. Потом она сняла платок, встряхнула пышными волосами. Окинула ищущим взглядом стены комнаты. На них висели полные угроз предписания оккупационных властей местным жителям и фотографии лиц, объявленных вне закона. Девушка затравленно огляделась, потом взяла сумку с печки и поставила на пол у ног, словно желая ее защитить. Поежилась, подняла воротник кофты. Руки все время двигались, что-то нервно теребили, явно не находя себе места.
Дверь распахнулась, вошел мужчина. Высокий, худой, в светлом плаще, перетянутом в талии поясом, и надвинутой на лоб фетровой шляпе. Девушка вскочила и прерывисто вскрикнула:
— Эдди!
Мужчина приложил палец к губам и двинулся ей навстречу. Улыбаясь, он заключил ее в объятия. Девушка прижалась головой к его груди.
— О, Эдди! — прошептала она, отрываясь наконец от него. — Эдди!
Мужчина потянул ее за руку, усаживая на скамью, подошел к дверям и украдкой выглянул наружу. Потом сел рядом с ней и вынул из кармана несколько сложенных листков.
— Вручишь их английскому майору, — сказал он. — Потом расскажу, как это надо сделать.
Девушка взяла листки и сунула их за вырез платья. Выглядела она испуганной, глаза были полны слез.
— А ты? — спросила она.
Он с досадой махнул рукой. Послышался грохот состава, и в застекленной двери замелькали товарные вагоны. Мужчина поглубже нахлобучил шляпу и прикрылся газетой.
— Пойди взгляни.
Девушка подошла к двери и окинула быстрым взглядом перрон.
— Товарный, сели двое рабочих — те, что ждали на скамейке.
— А немцы там есть?
— Нет.
Начальник станции дал свисток, и поезд тронулся. Девушка вернулась к мужчине, взяла его за руки.
— А ты? — повторила она.
Мужчина свернул газету и сунул ее в карман.
— Сейчас не время думать обо мне, — ответил он. — Ну-ка, расскажи мне программу ваших гастролей, только подробно.
— Завтра будем в Ницце, там выступаем три дня. В субботу и воскресенье — в Марселе, потом день в Монпелье и день в Нарбонне — в общем, по всему побережью.
— Он будет в Марселе в воскресенье, — сказал мужчина. — После спектакля к тебе в уборную придут поклонники. Принимай по одному. Многие принесут цветы; наверняка будут немецкие шпионы, но и наши люди тоже. Как бы то ни было, каждую записку читай в присутствии посетителя, потому что я не знаю, как выглядит человек, которому ты должна передать сведения.
Девушка внимательно слушала. Он умолк, чтобы закурить.
— Одна записка будет такая: «Fleurs pour une fleur»[31]. Тому, кто ее принесет, отдашь документы, это и будет майор.
Звонок под навесом затрезвонил опять, и девушка взглянула на часы.