В то далекое утро, когда он в отчаянии стоял здесь, тоже играла шарманка. Тревильен как будто видел ту шарманку, и обезьянку на ней, и женщину, которая пела ту же глупую песенку! С тяжелым чувством скуки и обиды он отвернулся и пошел прочь. О чем это он раньше думал? Ах, да, о миссис Ральф и о том молодом бездельнике Чешерфорде! Надо предупредить Агату, обязательно предупредить. Все они здесь такие распущенные и легкомысленные!
РВАНЫЙ БАШМАК
Перевод Г. Журавлева
На следующий день после премьеры пьесы "Проскочили пороги", которую ставила заезжая труппа на Восточном побережье, актер Гилберт Кейстер, игравший в последнем акте доктора Доминика, в полдень вышел на прогулку из пансиона, где он поселился на время гастролей. Кейстер почти полгода был "не у дел", и хотя он знал, что четыре фунта в неделю не сделают его богачом, все же в его манерах и походке появились некоторая беспечность и самодовольство человека, получившего наконец работу.
У рыбной лавки Кейстер остановился и, вставив в глаз монокль, с легкой усмешкой стал разглядывать омаров. Целую вечность он не лакомился омарами! Помечтать об омарах можно и без денег, но этого эфемерного удовольствия хватило ненадолго, и Кейстер пошел дальше. У витрины портного он снова остановился. Здесь он живо вообразил себя в костюме из того добротного твида, что лежал на окне, и одновременно в стекле витрины увидел себя в коричневом выцветшем костюме, который остался у него от пьесы "Мармедьюк Мандевиль", поставленной за год до войны. Солнце в этом проклятом городе светило слишком ярко и безжалостно обнажало вытертые петли и швы, лоснящиеся локти и колени. И все же Кейстер испытывал некоторое эстетическое удовольствие, глядя на отражение стройной фигуры мужчины, который долгое время ел только раз в день, с моноклем, вставленным в приятный карий глаз, и в велюровой шляпе - трофее, доставшемся ему после спектакля "Воспитание Саймона" в 1912 году. Стоя перед окном, Кейстер снял шляпу, ибо она скрывала нечто новое, к чему он еще не знал, как отнестись, - meche blanche {Седая прядь (франц.).}. Что это: достижение или начало конца? Седая прядь была зачесана назад и очень выделялась среди темных волос над смуглым лицом, которое сам Гилберт Кейстер всегда с интересом изучал. Говорят, седина следствие атрофии чего-то в нервной системе или потрясения, результат войны или недостаточного питания тканей. Правда, седина облагораживает... но все же...
Кейстер пошел дальше, и ему показалось, что мимо промелькнуло знакомое лицо. Он оглянулся и увидел, что на него смотрит франтовато одетый человечек с веселым, круглым и румяным лицом херувима - такие лица бывают у, постановщиков любительских спектаклей.
- Черт возьми, да это же Брайс-Грин!
- Кейстер? Ну, конечно, это вы! Не встречал вас с тех самых пор, как вы ушли от нас. А помните наш балаган? Сколько было потехи, когда мы ставили "Старого ворчуна"! Честное слово, рад видеть вас! Вы заняты? Идемте, позавтракаем вместе.
Брайс-Грин, состоятельный человек и меценат, был душой общества на этом приморском курорте.
- С удовольствием, - сказал Кейстер медленно, с легкой небрежностью.
А внутренний голос торопливо подсказывал: "Эге, мой милый, тебя, кажется, сейчас покормят!"
Они шагали рядом, один - элегантный, хотя и сильно потрепанный, другой - кругленький, одетый с иголочки.
- Вам знакомо это заведение? Зайдемте сюда! Филлис, два коктейля и бутерброды с икрой. Это мой друг, мистер Кейстер. Он выступает здесь. Вам следует посмотреть его на сцене.
Девушка, подававшая коктейли и икру, с любопытством подняла на Кейстера голубые глаза. Ах, как это ему было приятно! Ведь он полгода не играл.
- Ну, какая это роль! - протянул он небрежно. - Я согласился на нее просто э... э... чтобы заполнить брешь.
А под жилетом отозвалась пустота: "Да, да, меня тоже надо заполнить".
- Давайте перейдем в ту комнату, Кейстер! Захватите свой коктейль. Там никто нам не помешает. Что будем есть, омара?
- Люблю омаров, - пробормотал Кейстер.
- Я тоже. Здесь они чудесные. Ну, расскажите, как вы поживаете? Ужасно рад вас видеть! Вы единственный настоящий артист из всех, кто у нас играл!
- Благодарю, у меня все в порядке, - ответил Кейстер и подумал: "Неисправимый дилетант, но добрый малый".
- Вот здесь и сядем. Подайте нам хорошего, большого омара, и салат, и э-э... мясное филе с картофелем. Картофель поджарить, чтобы хрустел, и бутылку моего рейнвейна. И еще... омлет с ромом - больше рома и сахара. Не возражаете?
"Еще бы я стал возражать!" - подумал Кейстер. Они уселись за столик друг против друга в небольшой задней комнате.
- За успех, - сказал Брайс-Грин.
- За успех, - повторил Кейстер, и коктейль, булькая в горле, казалось, отозвался: "Успех".
- Что вы думаете о теперешнем состоянии драмы?
О! Этот вопрос был близок сердцу Кейстера. Приятно улыбаясь только уголком рта, чтобы удержать в глазу монокль, Кейстер не спеша произнес:
- Никуда не годится!
- М-да! - отозвался Брайс-Грин. - Нет у нас талантов, верно?
"Денег нет", - подумал Кейстер.
- Какие роли вы исполняли за последнее время? Интересные? В "Старом ворчуне" вы были великолепны!
- Ничего особенно интересного. Я немного развинтился, как-то... э-э... ослаб.
И брюки, ставшие широкими в поясе, словно подтвердили: "Ослаб, ослаб".
- А вот и омар! Вы любите клешни?
- Благодарю, я все люблю!
Ну, а теперь есть, есть, пока не станет тесен пояс. Пир! Какое блаженство! И как легко льется его речь: он говорит, говорит о драме, о музыке, об искусстве, то хвалит, то критикует, поощряемый восклицаниями и круглыми от восхищения глазами угощающего его провинциала.
- Черт возьми, Кейстер, у вас седая прядь! Как это я раньше не заметил? Мне всегда нравились такие meches blanches. Извините мою бесцеремонность, но как она появилась, сразу?
- Нет, не сразу.
- И чем вы это объясняете?
"Попробуй-ка поголодать", - вертелось у Кейстера на языке, но он ответил:
- Право, не знаю.
- Но это замечательно! Еще омлета? Я часто жалею, что не пошел на сцену. Должно быть, великолепная у актера жизнь, когда имеешь такой талант, как у вас.
"Великолепная?!"
- Не хотите ли сигару? Официант, кофе и сигары! Вечером обязательно приду в театр посмотреть на вас. Надеюсь, вы пробудете здесь еще с неделю?