Но если публика так легковерна, что толку об этом думать? Она с жадностью поглощает все написанное и постоянно требует еще. Да но ведь именно доверчивых людей не следует дурачить! Таггарт опять встал и прошелся по комнате. Джимми Каунтер поднял голову:
- Ты, кажется, чем-то взволнован?
Таггарт уставился на него.
- Мне надо написать какую-нибудь чепуху за Джорджи Гребе для "Маяка", но вот пришло в голову, что это обман публики. Что ты на это скажешь, Джимми?
- Отчасти ты прав. Ну и что?
- Если это так, то я не хочу этим заниматься, вот и все.
Джимми Каунтер присвистнул.
- Дружище, вот я сейчас пишу заметку о скачках от имени "Завсегдатая ипподрома"... а на скачках я не бывал уже много лет.
- Ну, это простительно.
- Все простительно в нашем деле. Закрой глаза и глотай, что дают. Ведь ты только выполняешь заказ.
- Значит, стоит прилепить ярлык благопристойности, и от этого все сразу станет приличным? Так, что ли?
- Скажи, старина, что ты ел за завтраком?
- Послушай, Джимми, мне кажется, я зашел в тупик. Никогда такого со мной не бывало.
- Ну, что же, смотри, чтобы это не повторялось. Вспомни Дюма-отца. Я слышал, что под его именем выходило по шестьдесят романов в год. Разве ему это повредило?
Таггарт взъерошил свои жесткие рыжеватые волосы.
- К черту все! - проговорил он.
Каунтер рассмеялся.
- Тебе платят, ну и делай, что от тебя требуют. Стоит ли расстраиваться? Газеты должны раскупаться. А статья Джорджи Гребе - это приманка немалая.
- К черту Джорджи Гребе!
Таггарт надел шляпу и вышел, провожаемый свистом удивленного Каунтера. Весь следующий день он занимался другими делами, стараясь убедить себя, что он чудак.
Таггарт даже пытался поделиться своими мыслями с другими журналистами. "Чего ты волнуешься из-за пустяков? - говорили одни. - Чем наша работа плоха?" "Ничего не поделаешь. Жизнь заставляет", - оправдывались другие. И все-таки Таггарт никак не мог уговорить себя взяться за статью Гребе. Ему вспомнилось, что его отец в сорок пять лет переменил свои религиозные убеждения и был отлучен от церкви. И Таггарт почувствовал себя очень несчастным, как будто у него обнаружился наследственный туберкулез.
В пятницу его вызвал к себе главный редактор.
- Доброе утро, Таггарт! Я только что вернулся. Послушайте, передовица для завтрашнего номера - это не статья, а перечень фактов. Куда девался мой стиль?
Таггарт переминался с ноги на ногу.
- Видите ли, сэр, - начал он, - я подумал, что, может быть, вы для разнообразия сами захотите ее отработать. А факты в ней верны.