Деве представ, приветливо речь завела Киферея:
«Радуйся, о державная дочь небесной Серены!
Ты рождена от царей, и царей ты родишь для вселенной!
Ради тебя я оставила Кипр и престол мой пафосский,
255 Ради тебя я переплыла широкое море,
Труд немалый приняв, дабы ты, от родительских ларов
В высший дом вознеслась, и юный властитель Гонорий
Долее сердцем своим не питал бесплодное пламя.
Долю свою родовую познай, прими диадему,
260 Чтобы ее передать сыновьям, и в чертоги, откуда
Вышла мать, обратно войди. Будь даже не отпрыск
Рода царского ты, будь даже чужая по крови
Августам — ты одной красотой стяжала бы царство.
Чье чело достойней венца? чей облик достойней
265 Скиптра? Розам — твои уста, снегам — твоя шея,
Кудри — темным фиалкам,[38] а взор — огню не уступит.
Как хорошо столь тонкий просвет разделил твои брови!
Как хорошо в румянце стыда сочетаются алость
И белизна, чтоб лицо не пылало излишеством крови!
270 Краше перстами Зари[39] и краше плечами Дианы,
Ты превзошла красотой даже мать. Влюбленному Вакху
Было дозволено брачным венцом украсить светила,[40] —
Но почему над тобой, прекраснейшей, небо не блещет?
Знай же: светлый Арктур тебе вьет уже новые звезды,
275 Чтобы эфир просиял созвездьем во славу Марии!
Встань же, достойного мужа жена, раздели же с державцем
Власть над кругом земным! Тебя ждет поклоненье народов,
Истр воздает тебе честь, Рейн с Альбием рабствовать будут,
В дебри сигамбров[41] вступив, ты станешь над ними царицей!
280 Перечислять ли мне все племена до самых приливов
Океанических волн? Весь мир — твое достоянье!»
Так прорекла, и дары нереид из ликующей зыби
Деве богиня сама возлагает на светлое тело,
Кудри сама разделяет копьем,[42] возлагает на платье
285 Пояс и алой фатой покрывает главу новобрачной.
А у дверей уже песни гремят, и в шественном чине
Ждет колесница невестиных стоп, и уже пламенеет
Выйти навстречу жених, и торопит закатное солнце.
Так звонконогий скакун, впервые почуяв любовный
290 Запах, вскипает душой, потрясает пышною гривой,
Шею крутой выгибает дугой и летит по фарсальским
Пажитям,[43] жарко дыша, и звенит настоятельным ржаньем
Над берегами знакомых ручьев, и табунные самки
Рады красавцу коню, и хозяин предчувствует прибыль.
295 А между тем, оружье сложив, вкруг мощного тестя,
В белое облечено, ликует все римское войско:
И знаменосец и пеший боец неустанной рукою
В воздух взметают цветы, красной тучей вождя одевая,
И, торжествуя, поют, увенчавшись и миртом, и лавром:
300 «Вышний отец, обретаешься ль ты в олимпическом небе
Иль в Элисейских полях, уготованных душам достойных,[44]
Ныне воззри: Стилихон свои совершает обеты!
Час блаженной расплаты настал: он чадо за чадо,
Брак за брак воздает и несет в приношение сыну
305 То, что взял у отца. Твоя, божественный, воля
Непогрешима была: ты в завете любви не обманут.
Он, твой избранник, достоин тебя, и царских достоин
Отпрысков, он достоин держать бразды государства!
Мы бы могли возгласить, как он бился под кручами Гема,
310 Как перед ним дымился Стримон от кровавых истоков,[45]
Как сверкал его щит, как летал его меч над врагами, —
Но Гименей замкнул мне уста. Иная уместней
Песня сейчас! Кто лучше тебя и законам и праву
Меру блюдет? Кто выше умом? В ком так сочетались,
315 Как ни в ком, и сильная мощь, и острый рассудок?
Чье превосходней лицо? Кто римских достойнее высей?
Кто столь широкую грудь подставил бы стольким заботам?
Стань в любой толпе, и всякий взглянувший воскликнет:
«Вот он, вот Стилихон!» Так сама себя видом являет
320 Высшая власть, и не надобны ей ни надменная поступь,
Ни повелительный крик, ни высокомерье движений.
Все, что другим с трудом старанье дает и притворство,
Ты от природы в удел получил. Прекрасную силу
Скромность в тебе облекла, и лицо осенила почтеньем
325 Ранняя седина. В тебе раздельные жребьи
Совмещены — и зрелый вес, и юная крепость:
Каждый возраст тебя осенил подобающей честью.
Ты — украшенье судьбы. Никого не язвят твои стрелы,
И не багровится меч проливаемой кровью сограждан.
330 Ты не сеешь в нас страх и не балуешь нас попущеньем.
Мы тебя в одинаковой мере страшимся и любим,
Любим, даже страшась, о лучший служитель законов,
О надежнейший страж победой венчанного мира,
О величайший вождь, о самый счастливый родитель!
335 Преданы мы государю, и преданность наша — двойная,
Ибо теперь он — твой зять, необорный! Венчайся ж цветами,
В наш вплетись хоровод, позабыв на мгновенье о сане!
Пусть Евхерий, твой сын, отца превзойдет в ратоборствах;
Пусть Ферманция ждет и себе подобной же свадьбы;[46]
340 Пусть Мария родит, и пусть в багрянице рожденный
Маленький Гонориад на дедовы ляжет колени».
вернуться
38
вернуться
42
вернуться
44
вернуться
45
вернуться
46