– Отец, – сказала она, и легкая краска прилила к ее прелестному лицу, – я так счастлива! О, я так счастлива! Эдвин сделал мне предложение, и мы дали друг другу слово – разумеется, если вы согласитесь на наш брак... Потому что я никогда не выйду замуж без согласия моего отца, – добавила она, горделиво вскидывая голову. – Я слишком хорошо помню, что ношу имя Оксхедов.
Внезапно девушка заметила опечаленное лицо отца, и ее настроение сразу изменилось.
– Отец! – вскричала она. – Что с вами? Вы нездоровы? Не позвонить ли мне?
С этими словами Гвендолен схватила толстый шнур, свисавший с потолка, но граф, испугавшись, как бы отчаянные усилия девушки и в самом деле не привели звонок в действие, остановил ее руку.
– Я действительно сильно встревожен, – сказал он, – но об этом после. Сначала расскажи мне подробнее о том, что произошло. Я надеюсь, Гвендолен, что твой выбор достоин члена семьи Оксхедов и что тот, кому ты дала слово, будет достоин поставить наш девиз рядом со своим собственным.
И, подняв глаза к висевшему напротив него щиту, граф полубессознательно прошептал: «Hie, haec, hoc, hujus, hujus, hujus», быть может, моля небо о том, что-бы никогда не забыть этих слов, как об этом уже молили до него многие из его предков.
– Отец, – с легким смущением продолжала Гвендолен, – Эдвин – американец.
– Право же, ты удивляешь меня, – ответил лорд Оксхед, – А впрочем... – тут же добавил он, поворачиваясь к дочери с тем изысканным изяществом, которое отличало этого исконного аристократа. – Впрочем, почему бы нам не питать уважения к американцам и не восхищаться ими? Бесспорно, среди них были великие имена. Если не ошибаюсь, даже наш предок, сэр Эмиас Оксхед, был женат на некой Покахонтас... Во всяком случае, если он, так сказать, и не был женат, то...
Тут граф на секунду замялся.
– ...то они любили друг друга, – просто сказала Гвендолен.
– Вот именно, – с облегчением подтвердил граф, – они любили друг друга. Именно так.
Затем он проговорил, словно размышляя вслух:
– Да, было немало великих американцев. Боливар был американцем. Оба Вашингтона – Джордж и Букер – тоже были американцами. Были еще и другие, но сейчас я не могу припомнить их имена... Однако скажи мне вот что, Гвендолен: где находится родовой замок этого твоего Эдвина?
В Ошкоше, отец, в Висконсине.
– Ах вот как? – воскликнул граф с внезапно про будившимся интересом. – Ошкош – это и в самом деле известная старинная фамилия. Это русская фамилия. Некий Иван Ошкош приехал в Англию вместе с Петром Великим и женился на моей прародительнице. Их потомок во втором колене, Микступ Ошкош, сражался во время московского пожара, а также позднее – во время разграбления Саламанки и при заключении Адрианопольского мира. И Висконсины тоже... – про должал старый аристократ, лицо которого разгорелось от возбуждения, ибо он питал страсть к геральдике, генеалогии, хронологии и коммерческой географии. – Висконсины, или, вернее, Гвисконсины, – это тоже старинный род. Один из Гвисконсинов последовал за Генрихом Первым в Иерусалим и спас моего предка Хардупа Оксхеда от сарацинов. Другой Гвисконсин...
– Нет, отец, – мягко прервала его Гвендолен, – Висконсин – это не фамилия Эдвина. Это, очевидно, название его поместья. Моего возлюбленного зовут Эдвин Эйнштейн.
– Эйнштейн? – повторил граф с ноткой сомнения в голосе. – Должно быть, это индейское имя. Впрочем, многие индейцы принадлежат к очень знатным семьям. Один из моих предков...
– Отец, – снова прервала его Гвендолен, – вот портрет Эдвина. Взгляните на него, и вы сразу поймете, что это человек благородный.
Джордж Вашингтон (1732 -1799) – выдающийся американский государственный деятель, первый президент США (1789 -1797).