Моя рука с носовым платком застряла в поднятом положении на полпути между воротником голубоглазого и моим подбородком. Затем она начала коченеть. Минутой позже носовой платок выскользнул из моих бесчувственных пальцев и упал куда-то на носителя спортивной шапочки. У меня уже не было возможности войти с мужчиной в контакт. Я только мог его молча рассматривать уголком своего правого глаза. На следующем повороте он случайно взглянул вниз, обнаружил платок, принял его за собственный, выпавший по оплошности в туалете, и как можно скорее запихал его в свои брюки. Это потребовало от него изрядных усилий и, как показалось, смущения. После чего он выпрямился и исчез в толпе. Возможно, он как раз выходил.
Когда я вернулся домой, там меня уже давно дожидалась жена. Мы сошлись во мнении, что пережили самое опасное для жизни приключение с небольшими повреждениями одежды и ссадинами на коже, которое мы только могли допустить в семейной жизни.
Жаль только, что где-то в Лондоне, в чужих брюках, покоится мой носовой платок.
Самодисциплина
Всякий раз жители островов по-новому производят впечатление на иностранцев самодисциплиной и хорошими манерами. Никогда не забуду дня, когда один полный мужчина на одном из лондонских вокзалов попытался втиснуться в один из до отказа переполненных поездов. Он толкался и пихался локтями и плечами, чтобы отвоевать место для трех своих чемоданов. В любой другой стране ему давно бы уже выбили все зубы. Но хорошо воспитанные англичане довольствовались тем, что молча взирали на его усилия. Они считали ниже своего достоинства вмешиваться в какой-либо форме.
Наконец, какой-то пожилой господин поинтересовался:
— Зачем вы толкаетесь, сэр? Другие ведь тоже хотят сидеть.
— Это меня не волнует, — пропыхтел спрошенный и продолжил свои усилия, словно дикий бык. — Из-за того, что другие хотят сидеть, я не собираюсь стоять до самого Саутгемптона.
Никто не удостоил его возражением. Его просто проигнорировали. И поскольку он, наконец, выдавил себе местечко, предоставили ему спокойно сидеть.
Ни один пассажир не проронил ни слова. Тем более, что поезд шел на Бирмингем, то есть в прямо противоположную сторону от Саутгемптона.
Проклятие скрипача
В центре Лондона, точнее: в центре мира, — возвышается "Театр Ее величества".
Ежевечерне, что, в общем-то совершенно естественно, там ставят еврейский мюзикл "Скрипач на крыше". Главную роль играет известный израильский артист Хаим Тополь, тепло принимаемый публикой, по большей части, состоящей из израильтян. Тополь имеет договор с театром, который гарантирует ему ежевечерние выступления.
Израильская же публика, наоборот, меняется по числу и составу за счет израильских туристов, которые в данный момент посещают Лондон. Контакты между звездами и публикой начинаются обычно еще в Израиле, как, например, в случае с супружеской парой Биллицер из Тель-Авива, которая готовилась к поездке в Лондон, и г-жа Биллицер обратилась к г-ну Биллицер со следующими словами:
— И не забудь про билеты на "Скрипача на крыше".
Вслед за этим г-н Биллицер отправил срочную телеграмму Хаиму Тополю со следующим текстом:
ЛОНДОН
"ТРЕБУЕТСЯ ДВА ХОРОШИХ МЕСТА ЖЕЛАТЕЛЬНО СЕРЕДИНЕ НА 22-Е ИЮЛЯ БИЛЛИЦЕР".
Сразу же по прибытию Биллицеры направились в театр. Их встретила огромная очередь ожидающих. Очередь простиралась на два квартала, несмотря на афишу у входа, извещавшую большими буквами:
"До 31-го декабря все продано. Имеется несколько билетов на следующий год".
При таких обстоятельствах резонно спросить, почему, несмотря на это, столько народу стоит в очереди каждый вечер. Ответ прост. Они стоят в очереди, чтобы пробиться к Хаиму Тополю и с его помощью попасть в театр. Пожилой конферансье храбро принимает на себя напор толпы и спрашивает каждого врывающегося, приглашен ли он г-ном Хаимом Тополем. Спрашивает он и г-на Биллицера. В ответ он слышит:
— Что значит "приглашен"? Зачем мне приглашение? Мы друзья с г-ном Тополем!
С этими словами г-н Биллицер, его жена и его случайно оказавшаяся в Лондоне сестра прорываются в гримерную знаменитого артиста и сообщают ему, что им не требуется двух билетов, как они написали в телеграмме, а нужно три, и по возможности, в середине. Гримерная Тополя делится на две половины, как и подобает для звезд мировой величины. Сам Тополь в этот момент занят международным телефонным разговором.
— Вы лично меня не знаете, — кричит голос на другом конце провода. — Мы пару раз встречались в Нетании, но вы об этом вряд ли помните. Это ничего. Но я обещал двум хорошим друзьям в Лондоне, что обеспечу им на следующей неделе два билета на "Скрипача". В любой из вечеров на следующей неделе. Вот мы к вам и обращаемся.