Когда через долгих полчаса индонезиец Фляйшман пригласил нас, наконец, к столу, одна из быстро подсуетившихся рук в пижаме мгновенно подала нам меню, — невообразимо большую, написанную на южно-балийском диалекте летопись, усыпанную выражениями типа "Крепоек", "Гадо-гахо", "Насигоренг", "Орангутан" и тому подобными оборотами. Из охватившей растерянности нас вывел Макс, известив, что все эти блюда уже закончились, и что мы можем заказать только "Рисовый стол а-ля Бали", фирменное блюдо ресторана, причем типично индонезийское. Мне показалось, что это блюдо стояло в меню в числе самых дорогих, но все же я его заказал.
В мгновение ока наш стол обставили еще четырьмя, каждый с надлежащим количеством свечей и на каждом примерно с дюжину плоских блюд со всевозможными лакомствами. Там были зажаренные до золотистой корочки куриные грудки в темном соусе, там были копченые языки и запеченная рыба, омары и сардины, брокколи и огурчики, нарезанные кружочками бананы и ломтики ананасов, сладости и солености, благоухающие множеством райских ароматов.
— А-ах, — вздохнула самая лучшая из всех жен, предвкушая кулинарное наслаждение. — Вот он, Дальний Восток во всей своей красе. Даже и не знаю, с чего начать. Наверное, возьму немножечко черепахового супа… потом вот этих маринованных шампиньонов… потом дыню с крабовыми клешнями… потом…
В это мгновение к нам подошел официант с головой, повязанной розовым полотенцем, и оттащил стол с яствами подальше от наших рук.
— Я показать блюда какие в Индонезии, — пискливо возгласил он, улыбаясь и часто кланяясь. — Спасиби.
Затем он бухнул ложку риса в черепаховый суп, добавил туда по паре кусочков репы и огурца, за которыми последовал кружок репчатого лука, обвалянный в корице, а завершил он свою работу обмакнутой в мед морковкой.
— Эй! — остановил я его. — Мы же не индонезийцы! Мы израильтяне! Нам бы все это по-отдельности! Не вместе! Отдельный, понимать?
— Блюда какие в Индонезии хороша, — прозвучал ответ, сопровождаемый добавлением в суп копченой селедки. — Я показать. Спасиби.
Пока самая лучшая из всех жен в отчаянии наблюдала, как ее запеченная рыба тонет в кетчупе, а ананасы поливаются горчицей, я с быстротой молнии схватил еще не замеченную им куриную грудку и спрятал ее под салфеткой. Слишком поздно. Розовый засек меня, отобрал курицу и, видимо, в наказание, утопил ее в какао.
Закрыв глаза, мы отвернулись от этого нагромождения несчастий.
— Позалусьта, счета, — произнес я глухо.
— Не есть? — спросил не перестающий улыбаться официант. — Спасиби.
Он вытащил свой индонезийский блокнот и покрыл его достаточно разборчивыми арабскими цифрами.
— Кофе? — снова спросил он.
— Нет, спасиби.
Я расплатился. Уже от дверей я увидел, как он осторожно уносил на кухню обе наших тарелки. Вероятно, они там разбирали их содержимое на составные части и снова распределяли по блюдам, согласно древнему утверждению "Разделяй и властвуй".
Должно быть, этому они как бывшая голландская колония научились от англичан, изобретателей лозунга "Правь, Британия", нюхательной соли и горячего пива.
Красные фонари Амстердама
Подобно многим нашим землякам, мы имеем искреннюю симпатию к голландцам, которые до сих пор сохранили свою порядочность и человеколюбие, качества, которые не в чести в остальной Европе. Кроме того, мы постоянно слышим, как превозносят голландские сокровищницы искусств и архитектурное изящество голландских городов. Амстердам, как нам говорили, немногим уступил бы самой Венеции: его импозантные каналы… сады и статуи… великолепные театры и концертные залы… обворожительные фронтоны домов… не говоря уже о… ну, о том знаменитом квартале, где в окнах… якобы, есть такой квартал в Амстердаме… с девушками в окнах… известный квартал… и они там сидят прямо в окнах, эти девушки.
Само собой, мы эту глупую туристскую болтовню не слушаем и на веру не принимаем. Ну, правда, я немного прислушивался. Собственно, сам предмет меня нисколько не интересовал. Просто я серьезный, опытный, тертый жизнью человек, привыкший все испытывать на себе. И вообще, я приехал в город, известный своими музеями, не потому, что там есть такое место, а чтобы потом, быть может… впрочем, я об этом и не думаю.