Бык испуганно остановился и, моргая, уставился на нас.
— Чего ты тут стоишь и пучишься? — орал мой приятель. — Нападай уже, наконец, черт тебя подери!
Бык опустил рога и бросился на одетого в униформу билетера.
— Остановите его! — голос адвоката пресекся. — Остановите этого убийцу!
И действительно: это было не очень приятное зрелище — видеть быка, давшего волю своей ненависти к людям, которые наносили ему удары маленькими острогами, парой копий и крючками и втыкали ему в мясо стальные палки с национальными флагами. Зрители полыхали ненавистью и жаждой мести. Не оставалось сомнения: если они не будут достаточно дисциплинированными, быка попросту линчуют.
На арену было брошено подкрепление, два танковых батальона с автоматическим оружием. В воздухе закружил первый вертолет, чтобы в случае чего атаковать ракетами.
Бык остановился у парапета и тяжело дышал. Гневно взвился на него мой приятель:
— Ты, трус! Это что — искусство, как ты хочешь сражаться?
Усталый взгляд быка немо говорил:
— А кто тут хочет сражаться?
Мой неистовствующий друг обратился теперь к вооруженным людям на арене:
— Кончайте этого ублюдка! Убейте его! Скорее! Иначе — клянусь святой девой из Гвадалахары — я сам спущусь и покажу вам это!
Он попытался спрыгнуть вниз, но справедливо подумал о достоинстве своего положения и остался на месте. Зазвучали фанфары. На бронированной боевой колеснице выехал рыцарь в сверкающей аммуниции.
— Мигель? — спросил я.
— Еще нет, — пояснили сидящие вокруг. — Бык только еще начал уставать.
— И они принялись осыпать его новыми ругательствами: — Давай, позорная корова! Мы хотим видеть, на что ты способен!
Быку не нужно было повторять дважды. Он разогнался и ударил лошадь снизу так, что рыцарь свалился с нее.
Вопль вырвался из толпы:
— Полиция! Национальная гвардия! Свяжите эту преступную бестию!
Это снова был мой друг, адвокат, он попал своим возгласом в десятку.
— Как, атаковать невинную лошадь?! Горе тебе, подонок!
Бык даже не обернулся; очевидно, он не выносил адвокатов. К тому же ему стоило большого труда удержаться на ногах.
Я оценил его ситуацию со своей точки зрения и нашел ее удручающей: на чужом поле, окруженный враждебной, численно превосходящей толпой, — что ему оставалось делать? Пока я так философствовал, женщины вокруг внезапно вошли в экстаз.
Сопровождаемый громом оркестра, на арену вступил Мигель с огромным мечом в руке и златотканой накидкой на плечах. Само его появление дышало силой, спокойствием и хладнокровием. При помощи своего красного плаща он для начала принял ряд классических балетных поз, которые были приняты публикой со стонами наслаждения.
Впрочем, он вообще был занят тем, чтобы увернуться от быка, и вскрикивал всякий раз, когда рог вспарывал пустоту:
— Ол!
Тем временем, он дразнил своего противника коварными колкостями примерно в следующих выражениях:
— Ну, иди же, мой бычок, иди к дяде Мигелю, он ждет тебя… Хоп, бык-бычок… Да что же ты… Только не наглей, иначе пущу тебя на фарш, ол!
Из нежных женских ручек на него сыпался дождь из цветов. Он уже поднял меч для ритуального удара.
— Он должен проткнуть ему язык, сердце, печень и все прочие потроха, — проинформировал мой задыхающийся от волнения друг. — Одним единственным, виртуозно исполненным ударом!
Мигель встал на цыпочки и ударил. Однако, ему, очевидно, попались не все цели, потому что бык никоим образом не рухнул. Наоборот, он выглядел так, как будто он даже немного отдохнул.
— Что с тобой? — горланил мой адвокат, имея в виду быка. — Ты не хочешь умирать?
Бык отрицательно потряс головой и галопом помчался к президентской ложе.
— Сеньор! — крикнул он сидящему вверху. — Избавьте меня от этого идиота, или я больше не играю!
Президент покачал головой.
— Я с быками не разговариваю. Убейте же его!
Снова Мигель поднял во всю богатырскую длину свой меч и дал своим адъютантам знак оказать ему последнюю помощь. Примерно 20 человек высыпали на арену и обработали быка длинными пиками, отравленными стрелами и слезоточивым газом. Ибо трудно стать победителем кровожадного монстра, пока он еще стоит на четырех ногах.
— Конец! — глубоко выдохнул рядом со мной адвокат. — Сейчас он получит все, что ему причитается!
Если у тореро получится обеспечить своему противнику особенно красивый, изящный конец, то президент подарит ему ухо быка. Совершив убийство с несравненным, еще небывалым изяществом, он получит еще и хвост. И эти редкие события казались уже готовыми.