Она прекращает попытки записывать каждое слово.
– Эти чувства усилились в последнее время?
– Да, немного. Думаю, что из-за усиления забывчивости. Достаточно трудно себя узнать, даже пока я всё ещё могу себя узнавать. Что случится, когда я стану незнакомым самому себе – когда однажды утром увижу персидского козла, смотрящего на меня из зеркала? Мой разум превратился в улей опасений и страхов. Я уже побывал в одном заведении для жертв приобретённого слабоумия, чтобы, так сказать, побывать в своём будущем, в своём последнем доме.
– Вы там были? Правда? А как вы туда попали? Вы же должны были указать причину.
Она смотрит сквозь меня.
– Я сказал, что пишу книгу, и обещал не называть никаких фамилий, – шепчу я в ответ, словно мне следует чувствовать себя виноватым.
– Какая находчивость! Но в этом не было необходимости, – качает она головой. – А как насчёт ежедневной рутины? Как вы справляетесь? Как выглядит ваш письменный стол в кабинете?
– На нём бардак. Мой стол напоминает разум поставленного в тупик Бога после того, как Он изобрёл человека, и одновременно поражённого, когда увидел человека и задумался, зачем Он потратил шестой день.
Я говорю это в надежде, что она засмеётся. Но она просто улыбается.
– Вы когда-нибудь забываете о совещаниях на факультете?
– Поскольку никто меня не слушает, а я сам тоже никого не слушаю, то зачем ходить?
– Вы забываете о совещаниях? Или вы их пропускаете, потому что сознательно не хотите на них присутствовать? – Она говорит это таким тоном, словно хочет сказать: «Просто отвечайте на вопросы».
– Я помечаю даты в ежедневнике, но потом забываю проверить.
– Вы забываете фамилии студентов?
– А вам доводилось забывать фамилии студентов или пациентов? – отвечаю я.
Наконец мне удаётся получить лёгкий смешок в виде ответа.
– Будем считать, что вы ответили «да», – говорит она.
Затем она переходит к другому вопросу.
– Судя по вашим ответам в заполненной вами анкете, вы не курите, не употребляете алкоголь и наркотики, как разрешённые, так и не разрешённые. Так?
– Да, я заполнил анкету. Мои единственные демоны – это кофе «эспрессо» и шоколад, – говорю я. – И иногда несколько глотков вина на вечеринках, только в целях общения, – добавляю я.
– Это и мои демоны! – Она снова удивляет меня информацией о себе.
Я уже расслабился. Я задумываюсь, зачем ей пытаться расслабить меня ещё больше.
– Вы потеете по ночам? Храпите? У вас поднимается температура? Вы потеряли или набрали вес? Чувствуете сильную сонливость?
– Нет на все вопросы, кроме, может, храпа.
– Значит, храпите?
Я начинаю нервничать от этого вопроса. Ни один мужчина не захочет признаваться в этом недостатке красивой женщине.
– Не часто, но пару раз достаточно громко, чтобы проснуться.
– Вы находитесь в состоянии сильного стресса?
– Не больше обычного для меня.
Я волнуюсь – точен ли мой ответ?
Она идёт дальше:
– Как со здоровьем у двух ваших младших братьев?
– Думаю, что всё в норме для их возраста.
– Вы утверждаете, что ваш дед умер от болезни Альцгеймера.
– Он умер от амнезии и паралича, как мне говорили.
– Я вижу, что вашего отца нет в живых. От чего он умер?
– От неоперабельной кровоточащей язвы.
– Сколько лет вашей матери?
– Шестьдесят два.
– Вероятно, она была совсем юной, когда родила вас. У неё сейчас есть какие-нибудь проблемы с памятью?
– Она чувствует себя гораздо лучше меня.
– Вам сейчас сорок восемь?