— Извините за вторжение, сэр. Я инспектор по уголовным делам Наполеон Бонапарт. Вы доктор Морли?
— Он самый. Садитесь.
Бони воспользовался приглашением. Доктор Морли рассматривал его с пристальным вниманием опытного диагностика. Начав с белых парусиновых туфель, он медленно скользнул взглядом по выглаженным форменным брюкам и заправленной в них шелковой рубашке, отметив смуглость лица и рук и неожиданную, пронзительную голубизну глаз этого полуаборигена.
— Я остановился в гостинице, — сказал Бони. — Полчаса назад из Уиндема прибыл грузовик, водитель которого сообщил, что обнаружил констебля Стенхауза мертвым в его машине в девяноста милях отсюда. По его предположению, констебль был убит трекером, который скрылся. Я бы очень хотел, чтобы вы отправились вместе со мной к месту происшествия для установления причины смерти Стенхауза. Мне известно, что вы больше не практикуете, однако я все же прошу вас об этом одолжении.
— Возьмите стакан из серванта и плесните себе виски, — велел доктор Морли, после чего уставился в потолок с выражением смертной скуки на лице. — Я так и знал, что Стенхауза рано или поздно прикончат, — сказал он. — Хороший полицейский, но не слишком хороший человек… Так вы говорите, труп в машине на Уиндемской дороге? Гм, не знаю почему, но я думал, что Стенхауз где-то на юге, у самого края пустыни. А вы, значит, детектив, инспектор?
— Совершенно верно. Я уже сообщил обо всем начальнику полиции в Уиндеме — ему легче связаться со штабом управления в Бруме. Из Уиндема передали, что судебно-медицинский эксперт сейчас в Дарвине. К сожалению, до места происшествия нельзя добраться на самолете.
— А дорога туда адская, — проворчал Морли, — хуже во всей Австралии не сыщешь. Наш край — самый заброшенный, самый малоосвоенный на континенте, зато здесь самый здоровый климат, самые богатые залежи минералов и много чего еще… Ну ладно, похоже, мне и впрямь придется съездить поглядеть на покойного констебля Стенхауза. Как будем добираться?
Бони улыбнулся.
— Я реквизировал машину Рамсея, — сказал он и добавил после паузы: — Через его доверенного, известного под кличкой Гунн. А повезет нас Ледлоу, водитель грузовика. Сейчас они загружаются бензином и запасными покрышками.
— Возьмите пару подушек, чтобы не так трясло дорогой, — посоветовал доктор. — И плащ, если он у вас есть. Перед рассветом холодает. Я захвачу свою дорожную сумку и кое-какие мелочи. Когда-то я был покрепче и обходился без них, а теперь не могу. Изнежился.
Бони вернулся в гостиницу, где раздобыл подушку и дождевик. На темной улице он нашел машину и с ней Сэма и еще двоих мужчин. Дэйв Бандред, почтмейстер, наткнувшись в темноте на Бони, сообщил:
— Сержант Букер из Уиндема просил передать: хорошо, если бы вы остались на месте происшествия до прибытия констебля Ирвина. Он выехал из Уиндема раньше, чем была отправлена телеграмма. Добираться ему, конечно, дальше, зато с того конца дорога лучше.
— Можем трогаться, инспектор, — сказал Сэм Ледлоу. Однако им пришлось еще минут пять подождать доктора, который явился с полными руками клади. Бони взял у него большую и тяжелую дорожную сумку и поставил в машину, а доктор тем временем устроился на заднем сиденье, обложившись подушками.
— Надеюсь, у нас имеется запас продуктов? — осведомился он.
— А как же, — откликнулся Сэм. — Гунн об этом позаботился.
— И достаточно чая, сахара, воды и бензина? — не унимался доктор.
— Да, и даже бутылка рому к чаю, док, — успокоил его Гунн.
Сэм, вся одежда которого по-прежнему состояла из промасленных шорт, втиснулся за руль. Тщедушный Гунн уселся рядом. Бони расположился на заднем сиденье, и путешествие началось. Фары вспороли тьму, и тени углубили рытвины и ухабы на петляющем между домов проселке, громко названном улицей. Бони сразу же проникся благодарностью к доктору за совет взять подушку, ибо у Рамсеева драндулета, похоже, напрочь отсутствовали рессоры.
Тряска продолжалась всю ночь, и к рассвету Бони сполна изведал прелести того, что австралийские карты именуют Большой Северной Дорогой. Но когда солнце уже собралось увенчать собой рождение нового дня, он был вознагражден великолепным зрелищем.
Небо на востоке окрасилось пурпуром. Склоны Черного хребта вспыхнули нежно-розовым светом. Вскоре пурпур посветлел, и небо приобрело медный оттенок. Медь горела все ярче, пока не превратилась в сияющее серебро; розовые горы подернулись багрянцем, и, когда встало солнце, багрянец исчез, сменившись серо-зелеными тонами.
Спустя час Сэм крикнул:
— Вот он!
Как совсем недавно Сэм, Бони увидел джип вплотную, когда их машина выскочила на пригорок. Сэм затормозил на том месте, где раньше стоял его грузовик. Несколько ворон вызывающе закаркали с голых ветвей баобаба.
Никто не произнес ни слова и не пошевелился. Джип стоял в стороне от дороги, там, куда его откатил Сэм, и за рулем отчетливо виднелась завернутая в одеяло фигура. Одеяло было серое, и фигура походила на грубо вырубленную из гранита сидячую статую. Наконец Бони заговорил — отрывисто и деловито:
— Остановимся здесь и позавтракаем. К джипу не подходить. Нужно дождаться констебля Ирвина. Когда он, по-вашему, будет здесь, Сэм?
— Если обошлось без проколов, то вот-вот, — отозвался Сэм. — Пошли, Гунн, надо развести костер. У меня уже брюхо к хребту присохло.
Сэм разжег костер, а Гунн вытащил из машины ящик с провизией. В котелок налили воды из бочонка, и доктор, с жестянкой кофе в одной руке и бутылкой бренди в другой, стоял и ждал, когда она закипит.
Бони обошел вокруг джипа, который напоминал брошенный корабль, наскочивший на риф. Бугор был усеян щебенкой и осколками бурого железняка, подобно тысячам других таких же возвышенностей, всхолмивших неглубокую долину между хребтами. Большая Северная Дорога представляла собой две параллельные колеи, выбитые колесами машин. Между колеями и по обе стороны от них росли спинифекс и пучки мятлика.
Вскоре доктор позвал Бони, и тот присоединился к сидящим у костра. Сэм налил ему кофе в эмалированную кружку, а доктор стал настойчиво предлагать бренди. Гунн поджаривал куски мяса на лезвии лопаты.
— Совсем как в старые добрые времена, — бормотал он. — Я не раз уже думал: а не хватит ли мне при кабаке околачиваться, локтями стойку протирать? Теперь вижу: точно, хватит. До чертиков надоело. Тебе ведь сменщик нужен, а, Сэм? Может, меня возьмешь? Из меня бы что надо компаньон вышел.
Они молча и с аппетитом позавтракали, а потом закурили в ожидании полицейского из Уиндема. Мертвец тоже ждал в своем джипе. Бони нарушил молчание:
— Вы говорили, доктор, что констебль как будто поехал на юг, в направлении пустыни. А его находят мертвым примерно в девяноста милях к северу от Лагуны Эйгара…
— Именно так, инспектор, — подтвердил доктор Морли. — Признаться, я ничего не понимаю. Ты ведь тоже слышал, что Стенхауз поехал на юг, а, Гунн?
— Точно. Все в поселке думали, что Стенхауз отправился патрулировать в сторону Лерой-Даунс. Во всяком случае, так сказал Джеки Масгрейв. Сам-то Стенхауз никогда много не рассказывал. Скрытный был малый. Черта с два поймешь, что у него на уме.
— Джеки Масгрейв? Это его трекер?
— Он самый. Почти три года со Стенхаузом проработал, — ответил Гунн, подкручивая кончики своих задиристых усов. — Хороший трекер, все говорят, и со Стенхаузом на короткой ноге был. Стенхауз вполне мог ему велеть слух распустить, будто он на юг едет, хотя сам на север собрался. Так, наверно, и было. Нашли-то его здесь, на севере.
— Долго он в поселке прослужил? — поинтересовался Бони.
— Семь с лишним лет.
— Он, кажется, вдовцом был?
Гунн как-то сразу помрачнел. Ответил Сэм Ледлоу:
— Жена его три года назад померла. Док вам о ней расскажет.
Но доктор Морли промолчал. Он по-прежнему сидел на корточках, не снимая плаща, и, будто завороженный, смотрел на голубоватые спирали дыма, поднимающиеся от костра. Снова заговорил водитель грузовика:
— Поколачивал он жену, Стенхауз. А она ростом с ребенка была, ну и не вынесла. Будь она моей сестрой, Стенхауз еще тогда пулю получил бы. Все должно быть по справедливости, так я считаю. Хорошая взбучка ни одной бабе не повредит, но такой, как Стенхауз, любую в гроб вогнал бы.