— Я должен докладывать при швейцарке?
— Генеральный прокурор считает, что так будет лучше всего. Он хочет показать, что амстердамской полиции скрывать нечего, и надеется, что вы сумеете убедить швейцарку в том, что ее притязания на страховую премию основаны на песке. Таким ходом он рассчитывает отделаться от Целлера. Вы ведь не подведете его?
— Конечно, нет! Но дел-то два. Бриллианты и морфий. Последний действительно выследила она — этого нельзя отрицать.
— Хорошо. Пусть решает генеральный прокурор. В вашем докладе есть какие-нибудь служебные тайны?
— Нет. Следствие закончено. Швейцарка нам больше не помешает. Кроме того, Фрюкберг сам во всем признался. Вы уже слышали, что парижская полиция задержала в Гавре остальные ценности, награбленные на Ривьере?
— Нет. Хорошая новость. А швейцарка об этом знает?
— Думаю, да. Вчера вечером по телефону Целлер потребовал, чтобы я не совал нос в его дела. Я возразил, что в расследовании ривьерского ограбления ему уже нечего делать. Не знаю, как он на это реагировал, потому что я сразу повесил трубку. Потом он, вероятно, сообщил об этом фройляйн Мигль.
— Так, значит, в четверть двенадцатого у генерального прокурора! До встречи, комиссар.
Они сидели вчетвером вокруг большого письменного стола Вермеера. Сам генеральный прокурор в своей любимой позе: откинувшись на спинку кресла, соединив перед собой кончики пальцев обеих рук и глядя на Ван Хаутема, сидевшего напротив. Вилденберг расположился рядом со своим старшим коллегой, а молодая швейцарка немного позади, у окна.
— Я, — медленно начал комиссар, — ограничусь изложением той части дела о бриллиантах, которая разыгралась здесь, в Амстердаме. Как выяснилось, Фрюкберг, главное действующее лицо, был посредником в переписке между иностранцами. Не думаю, чтобы он ограничивался этим: вероятно, он еще предоставлял свою контору для встреч, носивших весьма доверительный характер. Во время войны он был связан с немецкой разведкой и, видимо, тогда же завел знакомых, которые с сорок девятого года начали пользоваться его услугами в Амстердаме. Откуда узнали его адрес и почему к организации ложного маршрута перевозки ценностей, награбленных на Ривьере, привлекли именно его, наверное, покажет следствие, проводимое моим французским коллегой Фиделем. Фрюкберг утверждает, что он и сам этого не знает. Для нашего следствия этот пункт имеет лишь второстепенное значение. Гораздо важнее то, что в середине ноября за ленчем — Фрюкберг обыкновенно завтракал в ресторане «Порт ван Клеве» — с ним заговорил незнакомый человек, подавший тайный знак, который в ходу у шпионов. Человек этот назвался Кергадеком, но один из моих агентов опознал в нем Симона Роллара, мелкого парижского мошенника, замешанного — как стало известно из других источников — в попытках тайно вывезти из Франции ривьерскую добычу.
Этот Кергадек, или Роллар, сделал Фрюкбергу весьма странное предложение: рано утром первого декабря ему вручат пакет, содержащий девяносто шесть бриллиантов. Камни самым искусным образом спрятаны в шести кусках дорогого туалетного мыла, и передать дальше их нужно в той же фабричной упаковке, в какой они находятся сейчас. О том, что в мыле прячут драгоценности, мы слыхали и раньше, но господа из ривьерской банды применили совершенно оригинальный способ. Они подкупили рабочего на мыловаренной фабрике, он-то и выполнил задачу в присутствии одного из членов шайки: вначале пресс-форму наполовину заполняли мыльной массой и закладывали в нее драгоценные камни, затем форму заполняли доверху и клали под пресс. После формовки на поверхности готового куска мыла не было ни малейшего следа, что внутри спрятаны алмазы. Обнаружить их можно было только при помощи рентгена.
Естественно, Фрюкберг ожидал, что ему поручат передать эти две коробки (по три куска в каждой) другому лицу, которое переправит посылку дальше. Но дело обстояло совсем не так. Наоборот, этими бриллиантами, оказывается, решено было пожертвовать, чтобы отвлечь внимание полиции от того, что происходит во Франции с остальными похищенными драгоценностями. Для этой цели один из кусков мыла был надрезан бритвой, так что его можно было разломить пополам. При этом из одной половинки выглядывало несколько бриллиантов. Попади такой кусок в руки полиции — тотчас же началось бы расследование.
И Роллар и Фрюкберг понимали: разыграть эту необычную операцию так, чтобы она выглядела правдоподобно, — дело нелегкое. Надо было создать впечатление, что коробки с мылом по ошибке попали не в те руки. И вот что они придумали. Первого декабря Фрюкберг должен был неожиданно выехать из пансиона. Он знал, что, по всей вероятности, его номер сейчас же займет Терборг. И если передать замаскированные бриллианты «менееру из четвертого номера», то они попадут в руки состоятельного молодого адвоката, который наверняка немедля известит полицию о странном подарке, а не поддастся искушению поживиться за чужой счет. Следствие быстро установит связь между переданными коробками и шведом, только что уехавшим из пансиона. Конечно, Фрюкбергу придется самому выпутываться из неприятной ситуации. Но за труд и за беспокойство ему хорошо заплатят.