Синьора Табуссо, подобно Де Пальме, тоже покрутила указательным пальцем у виска.
— Интересно, кто здесь слабоумный! Что вам сможет рассказать Вирджиния?
— О, многое, — сказал Де Пальма, приглаживая волосы. — Уж мы найдем способ ее убедить быть с нами откровенной.
Синьора Табуссо вскинула на него глаза, в них был невольный страх.
— Не пытайтесь меня запугать, сейчас не времена немецкой оккупации. Есть законы, адвокаты…
— Ах да, я совсем забыл про адвокатов! — воскликнул Де Пальма. — Не хотите ли вы позвонить своему адвокату? Попросить его приехать?
Синьора Табуссо в ответ лишь пожала плечами.
— Верно, я и не подумал, сегодня воскресенье, — сказал Де Пальма. — Он ведь мог куда-нибудь уехать… У него, конечно же, прекрасная вилла в горах, а может быть, на берегу Лаго Маджоре. У этих знатоков юриспруденции куча денег, — со вздохом добавил он.
Он сел прямо напротив синьоры Табуссо, взял свернутый в трубку рулон и стал постукивать им по картонке для шляп, а Сантамария не мог ему знаком дать понять, что положил в картонку и черную сумку.
— А вот Гарроне не удалось завоевать себе место под солнцем, — сказал Сантамария. — Стать уважаемым профессионалом.
— Но он чуть было не преуспел в этом, — добавил Де Пальма. — Он нашел «Ле буне пере»… бедняга. И тоже мог стать солидным архитектором. — Он покачал головой. — Да, жаль его. Вы, синьора, знали архитектора Гарроне?
Вызов был брошен. В таких случаях у «подозреваемого» было два пути: либо возмутиться, начать все отрицать, бурно протестовать (но при этом его терзала мысль, что полиции уже все известно), либо отвечать уклончиво, неопределенно, а то и просто молчать.
Синьора Табуссо, поборов ярость, избрала второй путь.
Умная женщина, подумал Сантамария.
— Ну, как хотите, — сказал Де Пальма, прождав с полминуты. — Но я тоже профессионал и должен вас предупредить: все эти трюки с полицией не проходят. Вы можете молчать как рыба, сколько вам вздумается, или во всем признаться, или же рассказать совершенно невероятную, лживую историю и затем, подписывая протокол допроса, от всего отказаться… Нам это безразлично, поверьте мне на слово, потому что все тузы в наших руках.
— Какие тузы, о чем это вы? — сказала синьора Табуссо.
Но ей не удалось изобразить неподдельное изумление. Впрочем, и возмущения в голосе тоже не прозвучало. Скорее всего, ей, как женщине трезвой, захотелось узнать, что же все-таки известно полиции, подумал Сантамария.
— Для начала нам известно, что вы собирались продать по частям свой «луг». Превосходная идея, и это было бы весьма выгодное дельце — в наши дни жить только на ренту становится все труднее.
— Вы сдаете несколько квартир и еще имеете дом на виа Барбару, который приносит вам не прибыль, а одни неприятности, — с улыбкой добавил Сантамария. — Мне об этом только что рассказала Вирджиния.
Синьора Табуссо слегка поморщилась.
— Вы, синьора, обратились в серьезную архитектурную мастерскую «Трессо и Кампана» с просьбой составить проект наилучшего использования всех преимуществ вашего участка земли, — продолжал Де Пальма. — Во сколько оценивается этот участок?
— Трудно сказать, — ответил Сантамария. — Примерно в сто-двести миллионов лир.
— Во всяком случае, деньги немалые. Достаточные, чтобы спокойно прожить вместе с Вирджинией до конца своих дней. И тут появляется Гарроне, не так ли, синьора?
Де Пальма и не ждал ответа, просто он хотел лишний раз подчеркнуть, что бессмысленно и дальше отпираться. К тому же он надеялся, что рано или поздно Табуссо не выдержит и разразится гневной тирадой. Невозмутимый, хладнокровный убийца с железными нервами существует лишь на страницах газет…
— В один прекрасный день Гарроне позвонил вам, попросил о встрече и предложил вам свой проект разделения участка, — продолжал Де Пальма. — Он бездарный архитектор, в городских проблемах полный профан — словом, вообще не специалист. — Де Пальма усмехнулся и добавил: — Короче говоря, он классическая «плохая прачка». К тому же его проект оказался всего лишь наброском, который не смог бы использовать в работе ни землемер, ни прораб. Клочок бумаги — значительно ухудшенный вариант проекта фирмы «Трессо и Кампана», который Гарроне сумел скопировать. Да и сделан он был лишь для проформы, чтобы шантаж не выглядел слишком наглым. Но за этот клочок бумаги — кстати, фирме «Трессо и Кампана» синьора уже заплатила или вот-вот должна была заплатить, — Де Пальма полез в карман за сигаретами, — за этот клочок бумаги Гарроне потребовал, сколько он с вас потребовал, синьора? — Он вынул пачку сигарет и, не дождавшись ответа, продолжал: — Во всяком случае, много. Невероятную, абсурдную сумму. И вы только засмеялись ему в лицо. Не так ли, синьора?
Синьора Табуссо невольно стиснула челюсти и сжала пальцы в кулак.
— Да, вы засмеялись ему в лицо. Тогда Гарроне объяснил, что смеяться тут не над чем. Если вы не примете его так называемый проект — потом можете его хоть в огонь бросить, — он знает способ, как задержать, и надолго, настоящий проект фирмы «Трессо и Кампана» и помешать таким образом продаже вашего участка земли. Не переставая смеяться, синьора выгнала его вон. Но потом… — Де Пальма не спеша закурил, — проходит месяц, два, а разрешения воспользоваться проектом фирмы «Трессо и Кампана» синьора так и не получает… Почему? Где он застрял?
— В Отделе санитарно-технического надзора. Там, где проверяют наличие всех необходимых условий, — сказал Сантамария.
— Ах вот как! — воскликнул Де Пальма, пустив к потолку струю дыма. — Но ведь условий этих сотни, тысячи. Из-за какого именно проекту не дают хода, синьора не знает. Трессо и Кампана тоже не знают. Этого не знает никто.
— А вот Гарроне знает, — сказал Сантамария.
— И Гарроне вскоре снова объявляется, опять вам звонит. И на этот раз синьора уже не смеется ему в лицо. Скорее ей хочется разбить ему лицо в кровь. Не так ли, синьора?
Синьора Табуссо с преувеличенным хладнокровием несколько раз тщательно разгладила складки на шелковом платье, в котором она ходила к мессе.
— Синьора поняла, что недооценила Гарроне. Его слова оказались не блефом, не пустой угрозой и не хвастливой болтовней вымогателя, который утверждает, будто он друг депутата парламента или кардинала. Нет, Гарроне действительно знает кого-то, кто может похоронить навсегда проект, если синьора не раскошелится. Это был шантаж, но шантаж серьезный. — Де Пальма снова глубоко затянулся. — Вероятно, вы вступили с ним в переговоры, споры, унизились до просьбы помочь. Но теперь уже Гарроне смеется вам в лицо. Вы даже готовы дать ему небольшую сумму отступных. Но Гарроне не уступает ни лиры. Он даже поднял цену, не так ли, синьора? Проходит еще несколько недель, месяцев, а проект фирмы «Трессо и Кампана» где-то прочно застрял, а где именно и почему — никто не знает. Синьора связана по рукам и ногам, она не решается прямо потребовать объяснений у городских властей, боясь публичного скандала. К тому же она знает, что это весьма сложно и опасно. А главное, Гарроне пригрозил, что, если синьора официально обратится в соответствующие инстанции, он погубит все дело, и навсегда. И тут синьора, — заключил Де Пальма, отыскивая еще одно ее уязвимое место, — которая прежде недооценила Гарроне, совершает новую ошибку: принимает его теперь слишком всерьез, переоценивает.
Де Пальма дружелюбно ей улыбнулся, но синьора Табуссо не поддалась на его уловку, не поверила, что архитектора можно было и не убивать. Она лишь быстро подняла голову.
— Гарроне в самом деле, фигурально выражаясь, грозил вам ножом, — продолжал Де Пальма. — Но это был всего лишь перочинный ножик. Не знаю, что он вам наговорил, синьора, но мы-то знаем, что препятствие было просто надуманным. Не правда ли, Сантамария?
— Как мне сообщили, не было почти никаких препятствий для продажи «Ле буне пере», — ответил Сантамария.
— Значит, какое-то препятствие все-таки существовало, но его легко было устранить? — спросил Де Пальма у Сантамарии.
— В этом нет никаких сомнений. Если действовать согласно букве закона, то осуществление проекта можно было на некоторое время задержать. Но фактически это было крючкотворством, уловкой: достаточно было вам, синьора, потребовать проверки на месте, и, несмотря на наши бюрократические препоны, вы сразу получили бы нужное разрешение. Конечно, — добавил он, — для этого надо было знать, в чем заключается препятствие.