— Это было временное состояние беззаботности, вызванное перегрузкой гормонов после более чем года воздержания.
— Это то, что ты думаешь об этом? — Мэтт боролся, чтобы удержать спокойный уровень голоса, а тон обычным. — Просто комбинация факторов, которые действительно не имели ничего общего с тобой и мной?
Джорджия отвела взгляд.
— Похоже, это самое разумное объяснение.
— Тогда давай быть неразумными, — предложил Мэтт, и снова опустил голову, чтобы покусывать ее нижнюю губу.
Его усилия были вознаграждены мягким стоном.
— Я могу быть неразумной, — согласилась Джорджия.
Что прозвучало как зеленый свет для Мэтта.
Мужчина поглаживал ее плечи, руки, в то время как сам продолжал целовать. Глубоко. С жадностью. И Джорджия ответила с равной страстью.
Его рука скользнула вниз в ее шорты, погрузившись в ее трусики. Джорджия ахнула, когда его пальцы пробрались сквозь мягкие кудри в поисках ее женственного центра. Мэтту пришлось сдержать стон, когда он нашел ее горячей и мокрой, и ох-какой-готовой.
Мужчина скользнул пальцем глубоко внутрь нее и позволил большому пальцу опуститься на крошечный комочек ее самой чувствительной эрогенной зоны. Джорджия снова застонала, но не стала возражать, поскольку он медленно и неумолимо подводил ее все ближе и ближе к вершине удовольствия.
Теперь Джорджия стала безумной, извиваясь и тяжело дыша. Мэтт был не очень согласен с тем, что гормоны сыграли свою роль в происходящем здесь, но понял, что это было нечто большее. И он хотел больше, чем горячий, бессмысленный секс. Ему хотелось близости. С первого же момента Мэтт почувствовал более глубокую связь с Джорджией, и будь он проклят, если бы позволил ей отвергнуть то, что было между ними, лишь как временное желание.
Мужчина снова скользнул пальцем, затем двумя. Входил и выходил, все глубже и быстрее, пока его большой палец продолжал гладить ее суть. Мэтт почувствовал сжатие ее внутренних мышц вокруг своих пальцев в тот момент, когда зубы Джорджии погрузились в его нижнюю губу, неожиданный шок эротического удовольствия почти довел его до кульминации. Он сжал другую руку вокруг ее талии, держась за женщину, в то время как дрожь прошла по телу Джорджии.
Она отпустила его губу и опустила голову на грудь. Прошло несколько минут, прежде чем Джорджия смогла хоть что-то сказать.
— Ох. Мой. Вау.
Мэтту удалось улыбнуться, хоть его собственное тело кричало о своем освобождении. И когда она потянулась к пуговице его шорт, кончиками пальцев поглаживая верх его болящей эрекции, потребовалось больше силы воли, чем он мог себе представить, чтобы остановить ее.
И мужчина схватил ее за руки и прижал их.
— Уже поздно. Ты должна вернуться домой.
Джорджия, ошеломленная, просто уставилась на него.
— Но разве ты не хочешь... закончить?
— Чего я хочу, — сказал он ей, — так это увести тебя наверх, медленно снять одежду и провести несколько часов, трогая и целуя всю тебя, пока ты не начнешь умолять меня.
Она сглотнула.
— Так почему... ты прогоняешь меня?
— За исключением того, что твои стоны удовольствия могут разбудить детей?
Ее щечки порозовели.
— Я думаю, что это хорошая причина.
— Но главная причина, — продолжал Мэтт, — заключается в том, что я не собираюсь заниматься любовью с тобой, пока не узнаю, что это то, чего ты хочешь. Не потому, что тебе нужно выпустить пар, а потому, что ты хочешь меня.
Джорджия отвела взгляд, но не раньше, чем он увидел, что ее глаза наполнились слезами. Проклиная себя, он взял ее за руку. И было не удивительно, что она отмахнулась от его прикосновения.
— Я должна поблагодарить тебя за границу?
Кроме того, что там была граница, он смог услышать обиду в ее голосе.
— Это было не все для тебя, — сказал он, и это было правдой. — Прикосновение к тебе было для меня удовольствием.
Но Джорджия отвернулась, доказав, что его слова не поколебали ее.
— Мне нужно забрать детей домой.
Мэтт сдержал вздох. В конце концов, это он напомнил ей, что становится поздно.
— Ты возьми Пиппу, я принесу мальчиков.
Джорджия открыла рот, будто бы в знак протеста, потому что даже сейчас она не хотела принимать помощь от кого-либо.
— Если ты не хочешь сделать три рейса, — сказал он.
— Спасибо тебе, я буду тебе признательна.
За исключением того, что ее резкий тон и суженный взгляд противоречили словам.
Джорджия накинула на плечо сумку с пеленками Пиппы и подняла переноску с ребенком, надежно закрепленным и довольно сопящим. Мэтту было немного неудобно нести близнецов, не разбудив их, но он справился.
Мужчина сбросил ботинки у передней двери и отнес мальчиков наверх в их спальню, в то время как Джорджия переодевала Пиппу. Он проигнорировал пижамы, аккуратно сложенные у изножья каждой кровати, и аккуратно положил Куинна.