Не совсем об этом Вы меня спрашивали, но я хочу, чтобы узнали на родине о великой Божьей милости надо мною, изгнанником.
По окончании учебного года в провинции мама послушалась совета моего брата и послала меня в лагерь католических скаутов. Там я познакомился с католической элитой, и я решил временно продолжать связь с ними, хотя это должно было затормозить мое православное и русское воспитание. Это было требование духовной жизни. Я продолжал ходить в православную церковь сколько мог. Год спустя я прожил год у отца и, не находя в провинции той элиты, стал даже прислуживать регулярно в русской церкви.
Окончив среднюю школу, я решил стать монахом — православным, конечно. Но отец мой духовный был католик (доминиканец). Вообще, хотя мой взгляд на кат.[оличество] с 15 лет. возраста до сегодняшнего дня не изменился, я решил дать срок Господу, чтобы Он мне дал знать, в случае Он желает меня видеть католиком. Но Господь предоставил решение мне самому. Вот, мне 18 лет, сижу над книгой (впрочем, не доминиканской) и созерцаю тем созерцанием, которое я Вам описал в последнем письме. Решаю, что хочу посвящать свою жизнь такому созерцанию. Значит, я должен стать доминиканцем. Значит, я должен стать католиком. Так я и сделал.
Мой брат был тогда семинаристом. Он напрасно старался меня увлечь католичеством. Особенно меня отталкивали униаты.
Доминиканцы, пока учатся, жили (тогда) полной монашеской жизнью. Между тем, я думал, я найду ключ католической сплошной обрядности. Но того ключа я не нашел, да его и нету, как я убедился только недавно, когда католики стали переделывать все заново.
У доминиканцев я блаженствовал, но жестоко страдал из–за непонимания других, даже недоверия со стороны молодых и некоторых настоятелей. После 6 лет они отказали меня связать досмертным обетом. Я же во всем этом видел только недоразумение. Поставил себе целью быть принятым снова у доминиканцев, а пока я приготовился к священству. Стать латинским священником, приходским, я бы не вытерпел. Так я и стал униатским священником.
И глупо и грешно, каюсь, но только когда мне стукнуло 35 лет, я перестал целиться к тому, чтобы быть опять принятым у доминиканцев. Возобновляя синтезис своей духовной жизни, я решил его искать не со стороны ума, а со стороны сердца. Ум меня далеко не ввел: слишком меня тяготят необузданные страсти. А то откровение любви, которого я удостоился в юношестве, лежало во мне как зарытое сокровище.
Попросился к Младшим Братьям отца де Фуко [42]. Приняли меня с любовью. Но и тут мое трудное психическое равновесье, моя чуждость к сплошной латинской обрядности были неодолимым препятствием. А униаты, они — отчаянны (имеют своих подвижников). Настоятель мне предложил стать, так сказать, «монахом в миру». Лучшего перевода не найти, но от мира мы и духовно не отходим. В следующем своем письме я упомяну о двух из них: епископ Риобе и свящ. Секундо Галилея («левые католики»).
О своих связях со Святой Землей я сегодня не расскажу. Так было Господом устроено, что я удостоился дать свой досмертный монашеский обет в самом храме Христова Воскресения. Я тогда жил в очень суровом и сыром краю и стал тяжело болеть от хронического бронхита.[43] Мой брат мне сообщил, что они открывают отдел в Иерусалиме, и охотно приняли бы восточного священника. Так я переселился сюда 9 лет тому назад. Благодаря сухому климату мое здоровье поправилось, и множество православных храмов мне позволяют бывать еженедельно на службах. И тут легко молиться.
К доминиканцам я остаюсь близким, но мало приходится с ними встречаться. Для Младших Братьев [44] я часто служил, но они закрыли Иерусалимское братство: слишком тяжело жить у арабов, не разделяя их ненависть к евреям. На Младшие Сестры [45] я махнул: слишком пристрастны оне или к арабам, или к евреям (есть два «братства»). И слишком оне упорны в своем униатстве. Со своим настоятелем я поддерживаю письменную связь и его посещаю.
42
Отец де Фуко, или брат Шарль Иисуса (18581916). Много лет жил в пустыне Сахары среди туарегов. Был убит во время столкновения противоборствующих кланов. Его жизнь и духовность способствовали возникновению двух новых орденов: Малых братьев Иисуса (основатель о. Рене Вуайом) и Малых сестер Иисуса (основательница Магдалена Ютен.
43
Речь идет о жизни и служении отца Всеволода Рошко на Аляске в течение 10 лет в г. Диллингеме.