2. В сущности, мы должны радоваться, что для верующих социальные проблемы стали дороги. Однажды я где–то услыхал афоризм: «Когда ты голоден — это биологическая проблема, когда голоден человек рядом с тобой — это уже проблема нравственная». Но здесь есть и определенная опасность подмены веры — этикой, духовного — социальным. У нас такую подмену попытался осуществить Толстой и в результате — ушел от христианства. Простите за общеизвестные истины: вера без дел мертва, но и одними делами не спасается никакая плоть. Если христианский журнал, или общество, или орден всецело уходят во внешнюю деятельность, они теряют право на существование как христианские. Стремление к справедливости присуще всем честным людям: будь они мусульмане или неверующие. Проблема наиболее целесообразных и гуманных устройств — научно–этическая проблема. Этика же, хотя по существу и коренится в вере, но вера ею не исчерпывается. Этика — это удобренная земля, на которой вырастают цветы духа. Если вместо цветов (и плодов) мы будем любоваться одной лишь почвой, вряд ли нас сочтут разумными. Если Всемирный Совет Церквей будет заниматься только проблемами голода и пр., то его с успехом заменит Юнеско или Красный крест. В действительности сегодня как никогда актуальны слова «не хлебом единым жив человек». Хлеб нужен, даже в молитве Господней о нем сказано, но что было бы, если бы мы всю ее свели к прошению о хлебе, как один из героев Ибсена?.. Концепция ненасилия, благородным представителем которой был М. Л. Кинг, мне знакома; развивали ее разные искренние христиане. И опять–таки Толстой ее проповедовал. Но, хотя в ней есть много симпатичного, абсолютизировать ее нельзя. Своих оппонентов я всегда спрашивал: что же были должны делать народы России, когда на них напали нацисты? Сидеть сложа руки и говорить о ненасилии? Нет, даже ценные идеи, когда их доводят до абсурда, становятся опасными. Совершенно согласен с Вами и относительно Лат. Америки. Я как–то читал у Камары [76], что у них от всяких нестроений погибает больше народа, чем от борьбы за справедливость. Но опять–таки рискованно было бы абсолютизировать их опыт. Легко понять чувства Р. Шютца [77], о которых он говорит в предсоборном листке. Но меня радует, что их девиз не исключил и «созерцания». То, что они в Тэзе пытаются сочетать духовность с практической деятельностью, быть может, и придаст им подлинно христианскую силу. В истории христианства призыв к «благотворительности» никогда не утихал (он лежал в основе соц.[иального] учения св. Отцов, как это хорошо показал в свое время И. Зейпель [78]), но теперь стало ясно, что «творить благо» одной лишь филантропией — мало, нужны перемены структур и систем. Опять–таки социальное и экономическое встает здесь в виде этического и, следовательно, нуждается в чисто духовном коррективе. Господь говорил: «Вы познаете истину и истина сделает вас свободными». Я уверен, что Он не разумел под этим пассивное ожидание готовой свободы. Это подобно тому, как дар земли обетованной должен был быть завоеван (борьба Иакова с ангелом, Иисус Навин). Важно только, чтобы борьба не выродилась, как это случилось во времена крестоносцев. Для нас секулярная эгалитарность никогда не может стать целью, а в лучшем случае — средством. Уже очень давно Платон показал, как крики греческих левых (вроде нынешних маоистов) приводили лишь к еще более тяжелым временам.
76
Камара Элдер Пессоа (1909–1999) — бразильский церковный деятель, архиепископ Олинды и Ресифи. Один из вдохновителей и организаторов II Ватиканского собора, инициатор различных социальных и благотворительных инициатив в Бразилии, основатель движения «Церковь бедных».
77
Роже Шютц (1915–2005) — основатель межконфессиональной общины примирения в Тэзе (Франция).
78
Зейпель (правильно Зайпель) Игнаций (1876–1932) — католический священник, политический деятель, канцлер Австрии в 1922–1924 и 1926–1929.