Хорошая песня. И спели душевно. Надо будет слова переписать полностью да автора узнать, спасибо сказать за хорошую песню. А вот и аэродром. Не зря эти ТУ – 95 лебедями называют – красавцы. Вот только когти у этих лебедей покруче орлиных будут. Да пускай сами не лезут. Как там в песне: Мы все на драку годные, и вновь завертит нас кадриль моя подводная, глубинный перепляс… но здесь скорее небесный перепляс. Это кто на что учился. Лично я на свои курсантские годы не в обиде. Да и вообще я всем доволен. В основном. Приземлились, слава Богу, мягко и опять зарулили на самый отшиб. До темноты выходить нельзя – нас может сфотографировать “крот“, то есть вьетнамец, работающий на американскую разведку. Секретность есть секретность. Терпи. Тебе же спокойнее потом будет. Узнают янки, куда груз наш привезли, считай Б- 52 в гости пригласил. И они прилетят, да еще и ковровую дорожку из бомб прихватят. Я уже знаю, что это такое. Мне одной такой хватило. Хорошо наша контрразведка сработала, и мы вовремя всю технику успели перевезти. Только не все люди успели уйти. Некоторые до сих пор без вести пропавшие. Да как его найдешь, если из одной такой воронки шикарный штабной блиндаж получается. Интересно получается. Кто здесь год служит – получает за боевые плюс выслуга. А нам, командировочным на месяц – два, фигу. Только командировочные деньги и все. И то по расценкам Хабаровска. Там в ресторане покутить и здесь в джунглях среди скорпионов, змей и прочей нечисти, типа зеленых беретов и вьетнамских диверсантов. Разница есть? Вот то-то. А после того коврового бомбометания, от нас, командировочных, всего двое-то и осталось. Остальных, как и не было. Так и не нашли. Ходили, “подкалывали“ друг друга, помогали машины грузить, а через два часа как – будто они и не рождались вовсе. По возвращению КГБешники затаскали – а, может, они сговорились и переметнулись на ту сторону? Ага. Съезди во Вьетнам да переживи ковровую бомбежку. Потом точно такие дурные вопросы отпадут. Но они же там не были.
Чавканье, бултыханье и непонятное бормотание наверху прекратилось. Если они и не ушли совсем, то отошли далеко. Теперь можно расслабиться, оглядеться и выбираться. Стены на ощупь вроде бы из земли, но в одном месте руки провалились в пустоту. Я аж даже слегка испугался. Ощупал стены – коридор. Невысокий, но согнувшись идти можно. Немного подумав, решил попробовать выбраться по коридору, чем выныривать через болото. Сначала шел нормально, но вскоре больная поясница начала давать знать о себе, и еще через некоторое время я проклял все и этот коридор в том числе. А куда денешься с подводной лодки! Назвался груздем, так терпи до конца. Лишь бы мне раньше конец не пришел. Ба-бах. Влетел головой в стенку и шлепнулся на пятую точку. Но зато сбоку увидел свет. Нет ни свет в конце туннеля. Я туда еще не попал. Просто мой туннель заканчивался резким поворотом в сторону и лазом наверх. Собственно поступили мудро. Снаружи заглянешь в нору, посветишь фонариком – ничего: темнота, пустота. Вглубь же никто сам не полезет. А охотничья собака хоть и умная, но разговаривать не умеет. Выбрался. Вздохнул облегченно и пошел в сторону дома, благо крыши высоток видны. О-о-о, надо же так случиться! Только вышел из кустов, как очутился возле этой злополучной машины, к которой только что вышли мои преследователи. Надо же было мне так время подгадать. Тютелька в тютельку. У меня реакция хорошая, но длинная цепь иногда компенсирует заторможенность. Удар цепью по голове и все мои попытки вновь убежать рухнули, как, собственно, и я сам, когда от боли потерял сознание. Очнулся тоже от боли, но, что удивительно, сразу вспомнил, что произошло. Открыл глаза. Потолок не больничный, но и не подвальный. Значит, больница и похищение отпадают. Тогда что? Головой шевелить больно.
– Э-э-э, здесь есть кто-нибудь?
Сбоку появилась женщина лет под пятьдесят. Длинные волосы с зеленоватым оттенком. Мне показалось даже, что у нее завито несколько косичек, но не веревочками или бантиками, а водорослями, как в моем аквариуме. Когда по голове бабахнут и не такое покажется. Главное, потом никому не рассказывай, а то в психушку упекут. А начнешь импульсивно доказывать, то и до Орловки с ее буйно помешанными недалеко. Тем не менее, она наклонилась надо мною и спросила. Причем голос был, как у немой, которая стала недавно говорить, да еще с каким-то, я бы сказал, металлическим призвуком.
– Что тебе, окунек мой, надо?
– Хорошо бы доктора. Да и узнать, где я.
Она просто кивнула головой и исчезла из поля зрения. Через пару минут услышал шаги, и передо мною оказалась еще одна женщина. Теперь полностью нормальная. Волосы с проседью. Глубокие, бездонные глаза, но в тоже время со взглядом, проникающим до последней косточки или клеточки. При этом добрый и ласковый, я бы сказал, материнский взгляд.