Я вжалась в спинку кресла и напряженно застыла, будто кролик перед удавом. Гордость охотницы, воспитанные в Ордене рефлексы – все вмиг забылось. Я ощущала себя бесконечно уязвимой и открытой перед силой этого дракона. Смотрела, как он приближается, и чего-то… ждала? Не знаю.
Когда Рроак оказался рядом, я сглотнула. В нос забился аромат нагретого солнцем дерева, пряных трав и совсем немного – костра. Не думая, я задышала глубже. Сердце забилось о грудную клетку, словно птица, пойманная в силки, – все норовило вырваться. Стоило Рроаку наклониться, и птичка затрепыхалась изо всех сил.
– Хватит, охотница, – произнес он тихо, касаясь дыханием моей кожи. – На сегодня хватит…
Я растерянно моргнула, и он пояснил:
– Аррахи крепкая. Выпьешь еще немного, и мне придется нести тебя в спальню.
Рроак явно говорил о том, что случится, если перебрать с алкоголем. Но в моей голове смысл слов исказился. Стало жарко. Захотелось отвернуться, опустить взгляд или хотя бы зажмуриться – сделать что угодно, но скрыть эту неподобающую для охотницы слабость. Однако я не пошевелилась. Так и смотрела в зеленые глаза с едва заметными алыми сполохами в самой глубине.
Рроак усмехнулся. Не отводя взгляда, потянулся забрать мой фужер. Накрыл мои пальцы своими и снова усмехнулся, стоило мне вздрогнуть.
– Отдыхай, охотница.
Одним плавным движением он отстранился. Отставил фужеры, плотно заткнул пробкой бутылку и зашагал к лестнице. Держался уверенно, расслабленно – так, будто ничего необычного не произошло. Будто его сердце не забилось быстрее. Я же такой выдержкой похвастать не могла. Сидела как заколдованная и все смотрела перед собой.
Это неправильно… Неправильно! Я охотница. Дочь Ордена, на дайгеноре поклявшаяся уничтожать чудовищ. И я ни за что не проиграю дракону.
Стоило воскресить в памяти лица праведных отцов, смятение отступило. Даже метель в душе – почти такая же сильная, как та, что ярилась за окном, – успокоилась. Я поднялась с кресла и твердой походкой отправилась к себе. Там принялась выискивать в сундуке ночую сорочку. Точно помню, что Гррахара оставляла ее вместе с халатом. Но где?
В приглушенном свете ламп все вещи выглядели одинаково. Пришлось встать на колени и едва ли не носом зарыться в нутро сундука, чтобы отыскать желаемое. Найдя нужную вещь, я выскочила в коридор.
Первый полноценный день в Северных Гнездах выжал меня, как Найра – кухонное полотенце, случайно упавшее в чан с водой. Скрутил почти до хруста и встряхнул что есть мочи.
Я не готова к открывшемуся миру драконов. Не готова к их страхам и сомнениям, когда с трудом борюсь с собственными. Я хочу от них спрятаться. Пусть ненадолго, под струями зачарованного ливня, но спрятаться. Позволить воде вместе с по́том и грязью смыть усталость. Отвоевать у этого дня хоть немного спокойствия.
У двери в мыльню я остановилась. Шумно выдохнула, пытаясь оставить часть напряжения еще у порога, и ухватилась за ручку. Однако не успела потянуть за нее, как дверь резко распахнулась. Я отскочила. Действуя на рефлексах, встала в боевую стойку и выставила руку вперед. Только вместо привычного дайгенора пальцы сжали белую сорочку.
– Спасибо, Кинара, у меня есть в чем спать.
Голос Рроака прозвучал спокойно – так, будто я каждый вечер выскакиваю из-за угла с сорочкой наперевес. И лишь подрагивающие уголки губ выдавали, что дракон с трудом сдерживает смех.
Я прищурилась. Выпрямилась, опустила руки и посмотрела на дракона с такой же смесью уверенности и достоинства. Точнее, попыталась это сделать. Стоило взгляду скользнуть ниже, и щеки заполыхали.
Рроак был в одних штанах, сидящих низко на бедрах. Свободная ткань в некоторых местах прилипла к телу, обрисовав контуры ног. Ни рубашки, ни жилетки. Влажная кожа едва заметно поблескивает в приглушенном свете ламп. В отличие от братьев по дайгенору, у Рроака волос на теле почти нет. Только от пупка к краю штанов спускается темная дорожка.
Во рту пересохло.
Я уже видела Рроака обнаженным по пояс. Но полубоком, в свете костра, подглядывая из-под ресниц. Сейчас же я бесстыдно рассматривала его, стоящего прямо передо мной. Причем так близко, что протяни руку – и коснешься. Стоило об этом подумать, подушечки пальцев закололо от желания дотронуться. Щеки нагрелись сильнее. Жар от них спустился ниже – к шее, к груди, скрутился там жгутом и юркой змеей скользнул еще ниже.
Проклятье!
Это неправильно! Неправильно!
Отвесив себе мысленную оплеуху, я спешно обогнула Рроака и закрылась в умывальне. Задвинула засов, быстро скинула вещи и прыгнула под зачарованный ливень. Щеки пылали. Тело пылало. Сама душа и та полыхала в огне то ли смущения, то ли какого-то другого, незнакомого чувства.