Марей поднял голову.
— Ну как? — спросил он. — Я не слишком отступаю от истины?
— Я предпочел бы, чтобы ты поскорее закончил.
— Постараюсь не затягивать, — пообещал Марей. — Само собой разумеется, кое-какие детали я не уточнял… Взять хотя бы револьвер. Почему ты разгуливал с револьвером в кармане? Ты много выезжал. Домой частенько возвращался поздно. А оружие привык носить еще с войны… Я не стал останавливаться на всех этих мелочах, они и без того ясны… Итак, я продолжаю: «В два часа Бельяр приезжает на завод, как будто прямо из дома. Он встречает своего коллегу Ренардо. Леживр уже занял свой пост. Преступление еще никто не обнаружил. Бельяр верит, что все обойдется. Цилиндр он так или иначе вернет, в честности и патриотизме Роже Бельяра никто не усомнится. А это-то как раз и поможет отвести всякие подозрения. И вдруг — выстрел. Тяжело раненный Сорбье пришел в сознание. Он слышит шум во дворе и пытается позвать на помощь. В руках у него оружие, и, чтобы привлечь внимание, он приподнимается и стреляет в открытое окно. Но, потеряв слишком много крови, в этот миг он умирает и падает ничком. Все последующее понять легко: пока Ренардо спешит к кабинету Сорбье, Бельяр наклоняется над убитым, забирает револьвер и компрометирующую его гильзу. А если револьвер с барабаном, он и от этого избавлен. Всего одно движение, и для всех становится очевидно, что Сорбье убит выстрелом, который слышали три свидетеля. У Бельяра абсолютно безупречное алиби, точно такое же, как у Ренардо и Леживра».
— Довольно, — произносит Бельяр. — Довольно… Да, это я… Да, все произошло так, как ты описываешь… Я больше не могу.
Он хотел поставить стакан на стол, но стакан опрокинулся, покатился и, упав на пол, раскололся на три части. Марей не мог оторвать глаз от этих сверкающих осколков. Бельяр дышал тяжело, как загнанный.
— Если бы ты знал… — сказал он и, закрыв руками лицо, без сил рухнул на диван, сотрясаясь от рыданий.
Марей наклонился над ним.
— Роже, старина, успокойся…
— Я ничего этого не хотел, — бормотал Бельяр. — Я был вынужден…
Он медленно поднял голову, выпрямился, опираясь на вытянутые руки.
— Не знаю, как я до этого дошел, — снова начал он более твердым голосом. — Да, я любил ее, ах, как я ее любил! Но против Сорбье я ничего не имел. И если бы он не стал мне угрожать…
— Что ты сделал с его револьвером?
— С револьвером?
— Ты же не оставил его у себя?
— Нет. В тот же вечер я бросил его в Сену.
Марей принес другой стакан, налил немного виски.
— Выпей… Вот так!.. А теперь рассказывай остальное.
— Это уже не имеет значения.
— Для меня имеет… Когда ты сказал Линде правду? Когда вы вместе поехали в Институт судебной медицины?
— Да.
— Как она к этому отнеслась?
— Сказала: «Теперь я свободна».
— Понимаю. А ты не был свободен. Уже не был. У тебя родился сын.
— Да.
— Ей-то было безразлично, что она потеряла мужа… А ты не хотел оставлять малыша.
— Я и не подозревал, что ребенок может до такой степени захватить… так…
— Вот видишь, я был прав, — заметил Марей. — Для нее это было важнее, чем для тебя. Она во что бы то ни стало решила сохранить тебя.
Бельяр кивнул.
— Но вы еще не знали, каким образом твое любовное письмо попало в руки Сорбье, — продолжал Марей. — Это я надоумил Линду?
— Да. Когда ты спросил ее, знает ли она некоего Рауля Монжо, она испугалась…
— Я помню, — прервал его Марей. — Она притворилась, будто услышала шум в вестибюле, чтобы дать себе время подумать. И, будучи очень умна, лгать не стала. Рано или поздно я все равно узнал бы, что Монжо работал у них. Нужно было выиграть время. И она спрятала записную книжку мужа, убедив меня, что Монжо ее украл… А пока я добирался до завода, она успела позвонить тебе. И ты вырвал страницу на букву «М» в другой книжке.
— Мы испугались. Делали первое, что приходило на ум.
— А я-то приписывал преступнику сверхчеловеческую ловкость, — вздохнул Марей. — Признаюсь, вначале меня это совсем сбило с толку. Подумать только, ведь я мог помешать всему этому!.. Если я тебя правильно понял, в тот вечер, когда я ужинал у тебя, а потом мы отправились следить за Монжо, Линда ни о чем не подозревала?
— Нет. Если бы я успел предупредить ее, все могло бы сложиться иначе… Хотя, впрочем, сомневаюсь.
— Она назначила Монжо свидание?
— Да.
— Ну разумеется. Она не могла себе представить, что мы уже нашли его. А Монжо в свою очередь, должно быть, думал, что она пришла купить его молчание, потому что он разгадал всю драму. Значит, это она звонила в бистро по телефону. Она знала, где обедает Монжо.