— Иначе говоря, ваша… болезнь наступила еще до того, как вам сообщили страшное известие. Еще ничего не зная, вы уже были нездоровы; допустим, горе и печаль лишь еще более ухудшили ваше состояние, и тогда получается, что смерть матери никак не связана с подкосившим вас заболеванием.
— Я даже не знаю. Знаю только, что все это случилось приблизительно в одно и то же время… Неужели отец вам ничего не рассказывал?
— Он сказал, что вас нашли без сознания в парке вашего имения, в Мен-Алене; вы ведь помните, что произошло непосредственно перед вашим обмороком?
— Абсолютно ничего. Я не раз пытался понять… Должно быть, я играл во что-то, бегал и мог на что-нибудь наткнуться.
— Однако, судя по всему, вы ни обо что не ударялись и вас никто не ударил… Может быть, у вас сохранилось хоть какое-нибудь, пусть даже смутное, воспоминание о том, что вы в последний раз видели в тот день?
Реми пожал плечами:
— Все это было так давно… Помню, что я очень долго, несколько недель, лежал съежившись.
— В позе зародыша в утробе?
— Да, возможно.
— А прежде у вас не было провалов в памяти?
— Трудно сказать — я был совсем еще ребенок.
— Вы умеете читать, считать?
— Да, немного.
— А что вас беспокоит больше всего?
— Я постоянно все забываю. Вот, например, мадемуазель Луан — она занимается со мной — объясняет, как решать какую-нибудь задачу, но назавтра я уже не могу ее решить. Бывает, даже не могу вспомнить, что мне объясняли накануне.
— Что вам труднее всего дается?
— Арифметика.
— У вашего отца высшее образование?
— Да, он закончил Центральную школу гражданских инженеров здесь, в Париже. Он уверен, что у меня, как и у него, должны быть хорошие способности к математике. Он хочет, чтобы я во всем походил на него.
— Так, теперь расслабьтесь, господин Вобрэ.
Целитель поднялся, встал позади Реми и положил руку ему на голову. В соседней комнате шумно играли дети; вот что-то прокатилось: возможно, заводная лошадка? Рука целителя осторожно касалась головы Реми.
— Расслабьтесь… вот так… Ни о чем больше не тревожьтесь. Отныне вы похожи на всех своих сверстников. Вас ведь, кажется, восемнадцать?
— Да.
— А если вам немного попутешествовать? Чем занимается ваш отец?
— Импортом цитрусовых; у него солидное предприятие в Алжире.
— Замечательно! Вот и попросите его отправить вас в Алжир месяца на два, на три… Или вы боитесь, что он не согласится?.. Он вообще строгий?
Реми почувствовал, что заливается краской.
— Дело не в этом… — невнятно забормотал он. — Просто у меня все равно не получится… стать как все… За меня всегда все делали, буквально все…
Целитель расхохотался заразительным раскатистым хохотом и, по-прежнему стоя позади Реми, положил ему на плечо руку.
— Боитесь, не хватит энергии? Не бойтесь ничего. Постарайтесь только захотеть… сильно-сильно. Повторяйте самому себе: «Я могу! Могу!» Поверьте моему слову: воля всесильна. Самое главное — захотеть. К тому же я вам помогу: я буду думать о вас.
— А как же… если я уеду?
— Это неважно. Для духа не существует расстояний.
Как странно слышать такое из уст крупного, грубоватого мужчины, от которого пахнет табаком, не слишком свежим бельем и на руках которого обильно растут рыжие волосы. Он вновь сел за стол, поиграл с распятием и установил его, наконец, на пишущей машинке.
— У вас типичный случай. Но не пытайтесь разгадать его. Вы слишком сосредоточены на себе. Как вы все похожи… Ну что ж, если вдруг потеряете веру, если вернутся прежние мучения и тревоги, то приходите ко мне… Приходите — побеседуем… И тогда увидите… Успокоение само найдет вас — это я обещаю.
Дверь распахнулась, и в кабинет вбежал ребенок.
— Франсуа, будь умницей, — сказал ему целитель. — На вот, возьми свою куклу… И играйте там потише, хорошо?
Он походя ущипнул малыша за ухо, улыбнулся Реми и промолвил:
— Вам надо попутешествовать, хоть немного… Так будет лучше… И не только для вас.
Реми поднялся, и целитель на прощание пожал ему руку. Чем ответить? Предложить деньги, поблагодарить? Но Реми все же ушел просто так, молча.
В приемной ожидали своей очереди люди — они заполнили весь коридор чуть ли не до самой лестницы. Зрелище было не из приятных: множество пациентов полушепотом обсуждают свои болезни. Кое на ком были повязки, и Реми, спускаясь по лестнице черного хода, поймал себя на том, что терпеть не может толпу, сборище, прикосновение чужих тел. Хотелось поскорее остаться одному: он был разочарован. Этот здоровяк так ничего и не понял. «Попутешествуйте!» Чего ради? Чтобы приехать и увидеть товарные склады фирмы «Вобрэ»? Этих совершенно незнакомых людей, которые будут качать головами и приговаривать: «A-а! Так вы — сын хозяина!»