— Я тебя понял, — бросил Варгр. — На работе без интрижек!
— Новенькая — огонь! — раздался мужской голос полный восхищения. Варгр оглянулся: к ним подошел молодой краснощекий охранник. Один из подсматривающих в раздевалке за девчонками.
Шепорт вновь посерьезнел:
— Что оказалась легка?
— Нет! Горяча, — он закрыл глаза и замычал. — Худая, долговязая. Мне такие нравятся. Я ее за зад, а она… Эх, так влепила, что до сих пор в ушах звенит.
Варгр сжал и разжал кулаки — гнев поднимался волнами, нагнетая кровь в голову. Перед глазами поплыла пелена ненависти. Точно про Катю говорил. Подступившую ревность остановил голос Шепорта.
— Вот и отлично, Мет! Кто-то должен был тебе навалять. Еще раз услышу о приставаниях, сам тебе по шее надаю.
— А я добавлю! — прорычал Варгр. — Не выношу уродов, пристающих к девчонкам против их воли. Женщина сама должна проявить интерес! А вот когда она не против, тогда делай, все что позволит.
— Слышал? — Джейсон кивнул. — Я ему сам постоянно об этом говорю, но… — Шепорт цокнул: — брату плевать. — Он сымитировал удар в солнечное сплетение и, хохотнув, ухватил Мета за шею. Притянул и взъерошил густые темные волосы: — Молодой еще. Не встретил ту, что даст как следует отпор. Или ревнивого бой-френда, который яйца на уши натянет. — Метью заскулил и Шепорт его отпустил: — Пошел отсюда! Я — брат, но на работе — начальник! Так что не наглей. Шуруй на свое рабочее место, пока штраф не влепил.
Мет, потирая макушку, поплелся прочь.
Катя с подносом прохаживалась между столиками, сменяя пепельницы в зале для курящих. Вечер в разгаре — ресторан заполнялся посетителями. Публика разношерстная. Зоны для бедных и богатых разделены залом для среднего достатка. То же с обстановкой: все, согласно уровня жизни, а точнее платежеспособности — за ваши деньги любая прихоть! Чтобы заработать, нужно крутиться, впрочем, как и везде. Чаевые неплохие, но опять же, все зависело от клиентов. У каждого свои столики — не запутаешься. Хотя иногда официантки покрывали друг друга — на тот случай, если дел невпроворот или пришлось отлучиться. Катя, как новичок, получила зал для бедных и самые непрестижные столики. Это неплохо — поменьше светиться, как раз то, что нужно! Уши навострила: официанты болтливые — перешепот сплетен со смешками летел со всех сторон.
— Наил опять напился…
— Гектора за вчерашнее штрафанули…
— Эмбера поймали на краже…
— За седьмым вновь жирдяй! Он картофель фри уже пятую порцию наворачивает…
— В игровом для «кошельков» новый охранник…
— Мой совсем оборзел! Дай, говорит, денег на пиво…
Катя сосредоточилась на предыдущих сплетницах.
— Красавец! Облизать и съесть!
— Э… — женский горестный вздох подкрепился смешком: — Если он там, на таких, как мы, уже не посмотрит.
— Ага, — вторила еще одна сплетница. — Там и без нас акул хватает.
— Это точно! — подхватила четвертая. — Двух русских хватает за глаза. Всех более или менее симпатичных мужиков заграбастывают.
— Кстати, одна из них в баре, — кисло подметила первая. — Уже развлекается…
— Чего замерла? — Катя вздрогнула — грубый голос охранника вырвал из мыслей. — Шевели копытами, за тринадцатым уже скоро об столик тушить сигареты будут.
— Да, — она опустила глаза, рыжеволосый охранник буравил презрительным взглядом. — Простите.
Отвернувшись, наткнулась на другого. Мета. Навязчивый и наглый охранник, подкативший весьма дерзко — ухватил за ягодицы. Он вновь крутился рядом. Тогда влепила ему слегонца, но, видимо, мало…
— Ты чего на нее орешь? — наехал он на рыжего. Катя обомлела. Чего-чего, а защиты от него, ну никак не приходилось ожидать. Особенно после затрещины. Хотя… Чужая душа — потемки. Может, он осознал ошибку и теперь ее заглаживал?
— Мет, не лезь, — пробубнил второй. — Девица встала как истукан, я ее пробудил от сна.
— Я не о том! Одно дело пробудить, а другое грубости отпускать.
— Метью, — Катя прокашлялась. — Все отлично! Не стоит.
Она быстро пошла, подменяя пепельницы и принимая дозаказы. Затылок ощущал пристальный взгляд защитника.
Зал наполнился посетителями, гудящими, словно пчелиный рой. Живая очередь из ожидающих галдела в баре. Он тоже кишел снующими людьми. Барная стойка, будто конвейер по раздаче спиртного. Бокалы сменялись как в ускоренной съемке. Музыка орала — танцпол жил своей жизнью. Девчонки на шестах, постепенно раздеваясь, крутили невероятные па.