Катя бросилась к Варгру. Жалобный взгляд темных глаз, резанул сильнее бритвы.
— Варгр, — всхлипнула она, — ты… только не умирай, — обхватив морду, чмокнула во влажный нос. Грудь волка поднялась и опустилась — оборотень не шелохнулся. Уткнувшись лоб в лоб, еле сдерживала слезы: — Ты обещал дойти до конца. Мы ведь только поженились. Черт! — негодовала Катя, тряхнув бездвижное тело, с едва бьющимся сердцем: — Ты не посмеешь меня бросить на полпути.
Горячий, шершавый язык скользнул по лицу — она, уворачиваясь, поморщилась. Подленькое чувство: «А вот и попалась» сменилось злостью. Душа чуть не вылетела из груди — Варгр, обернувшись человеком, сгреб в объятия и без нежности впился поцелуем. Его ладони блуждали, словно исследовали на наличие травм и увечий. Шумное дыхание опаляло:
— Рад, что соскучилась, — прошелестел мягкий бархатный шепот. Катя, возмущенно отпихнула наглеца и охнула — он придавил к ледяному телу монстра, насилуя губы новым поцелуем: — А ты ведь так и не призналась, что умерла бы без меня.
— Еще чего? — выдохнула она, как только он угомонился.
— Перестань. Это я просто рано сдался. Ты такая милая и нежная, почти плакала. К тому же, тяни я дольше, и прощения вовек бы не вымолил, женушка. Как меня нашла?
— Твоя вонь… — шикнула, отбиваясь.
— Я не об этом, — как ни в чем не бывало, он скрутил руки и, подняв над головой, сорвал очередной поцелуй — пыл, вопреки всему угасал.
— Свою трассу уже прошла, — выдавила, как только он оторвался. — Мне повезло. Всего несколько ламий по пути и я в библиотеке. Вот только там не было, что ищем. А вот ты плетешься как черепаха!
— Понятно, — Варгр улыбнулся: — Выход нашла и оказалась у меня? — Она кивнула. Оборотень посерьезнел: — Значит, Дориан, и в этом был прав.
Он, поморщившись, отстранился. Сопел, пыхтел… встал и отвернулся.
— Дай, гляну, — фраза сорвалась против желания.
Варгр бросил через плечо, не удосужив и взглядом:
— Не стоит. Все срастается…
Катя вскочила и, обогнув его, отняла руки от бока — длиннющий порез все еще кровоточил.
— Издеваешься? А ну, садись!
Варгр хмыкнул, но подчинился — прислонился к стене и сполз. Катя стянула футболку и опустилась рядом.
— Киса, ты уверена, что именно это мне надо? — кривая усмешка вновь поселилась на его лице. Он скривился и опустил глаза. — Как-то не до секса…
— Дурак, а не лечишься! Тебе нужен покой, — шикнула Катя и, свернув тряпку, приложила к ране. — Ложись! — потянула к себе и уложила его голову на колени. Голос полился чуть слышно: — Представляешь, моя мать жива, если такое слово применимо к ламинизму. Она меня заманила и… ладно, ерунда. А еще отец жив, но это не к лучшему. Я раньше не придавала значения его работе, оказывается, зря! Он работал с ДНК. Прости, нужно было тебе сказать. Не хотелось бы его убивать, да и вообще, встречаться, ведь тогда придется. А знаешь… — слова бессвязно шелестели, но успокаивали. Сколько болтала — потерялась во времени. Ноги онемели, руки затекли. Варгр мирно спал, лицо смягчилось. Узкая полоса рта, расслабилась, и чувственных губ коснулась легкая улыбка. Катя убрала смоляную прядь со лба и, склонившись, поцеловала.
— Ненавижу тебя, — прошептала рот в рот. Веки затрепетали и поднялись — в омуте сверкали дьявольские огни.
— Ни черта не понял, но я тоже тобой горю! Киса, надеюсь, это слезы радости? — Варгр пальцем убрал горячую каплю.
Катя пристыжено отвернулась и, спихнув его голову с колен, вскочила. Следом полетел стон:
— Жестокая жена…
— Подай на развод! — она повела небрежно плечом: — Чего разлегся? Вставай! У меня есть золотой ключик, и хотелось бы найти каморку, которую он открывает.
— Что за ключ? Откуда? — недовольно кряхтел оборотень.
Катя пошла, по пути вытащив «колья» из спины чудовища.
— Нашла!
— Киса, — затылка коснулось жаркое дыхание: — Ты, конечно, шустрая, но я — будущий отец. Хотелось бы, оказаться еще и счастливым. Поэтому, дай-ка, пойду впереди, — он обогнал и задал ускоренный темп бега.
Пустующие комнаты ужасали — двери отсутствовали, их размозженные останки покоились на полу в море раздробленных костей. Даже в темноте виднелись обшарпанные стены с недостающими камнями. Запах все такой же стойкий, смердящий трупами.